Время незаметно летело, мне исполнилось шестнадцать. Я вырос в здорового и сильного парня, почти мужчину. Все шло более-менее нормально, но однажды на очередном свидании с дедушкой я заметил, что он бледен и вообще нездоров. Я спросил его, в чем дело. Может, ему денег на питание не хватает, тогда лучше пусть приезжает без гостинцев, только приезжает.
Но дедушка все отнекивался, мол, устает с огородом и ждет-не-дождется, когда я, его помощник, буду освобожден. Однако на следующем свидании он выглядел еще хуже, был совсем подавлен, кожа отдавала желтизной. Чувствовалось, что он еле держится на ногах. Я заставил его рассказать всю правду, и был шокирован и просто убит. Дедушка мой смертельно болен, у него рак.
– Вряд ли я смогу еще приехать к тебе, – грустно произнес он. – Человек предполагает свое, а Бог располагает своим. Я распорядился, чтобы соседка взяла на себя все хлопоты с похоронами, чтобы меня похоронили возле жены и сына на нашем кладбище, там и найдешь меня, когда освободишься. Я оставил тебе немного денег на сберкнижке, как освободишься, получишь, чтобы на первое время хватило на еду и одежду. И еще, – он достал из кармана конверт и отдал мне его. – Вот, отдашь начальству на сохранение. Я переписал на тебя свой домишко. Так что у тебя теперь есть свой дом, береги его на память обо мне.
Он вдруг заплакал, я за ним, мы обнялись и долго плакали оба. То я уговаривал его еще лечиться, дождаться моего освобождения, то он просил меня держаться подальше от всякого зла. Так мы сидели, пока за мной не пришли. Я навсегда запомнил ссутулившуюся от болезни спину моего дедушки, и то, как он в последний раз повернулся и грустно помахал мне рукой.
Меня не отпустили ни навестить смертельно больного дедушку, ни на его похороны, о которых мне сообщила соседка. Я очень болезненно пережил эту утрату, долго грустил о дедушке, и вспоминаю его до сих пор с большой добротой и печалью. Оказалось, что за всю мою жизнь он был единственным родным для меня человеком.
Я снова остался один и бился в одиночку со своей злобной мачехой-судьбой. Подошло время моего освобождения, мне почти исполнилось восемнадцать. Примерно с полгода назад в нашем бараке появился мальчишка, сирота из детдома. Разговорившись с ним, я узнал, что он такой же брошенный, как я, только где-то в сквере на лавочке его оставила мамаша-кукушка. Мальчишка попал на зону за драку с поножовщиной, которую устроил во дворе школы. Он вообще отличался нервным, даже злобным характером. Жизнь на зоне требовала строгого соблюдения иерархии, иначе она могла превратиться для зэка в ад. Мальчишка, не смотря на мои увещевания, подчиняться не собирался никому, лез в драку за каждую мелочь.