Он был детдомовец, и я чувствовал к нему своего рода солидарность и желание не давать его в обиду. Я постоянно заступался за него, но старшие по иерархии не собирались долго терпеть его не соответствующее тюремному уставу поведение. У меня, не смотря на мою осторожность и желание ни с кем не связываться, и так имелся злейший враг, здоровило, сила которого уступала только моей силе, и он знал об этом, поэтому мы не доходили до крайней степени вражды, в основном благодаря моей осмотрительности и хитрости. Все страшились и ненавидели его.
Однако, когда мне пришла пора освободиться, он решил, что я мало посидел. Так на малолетке зачастую поступают со злейшими врагами, когда хотят взять реванш за нанесенные в прошлом обиды.
Мальчишка чем-то особенно насолил старшим. У зэков к таким жалости нет, и его решено было «взять на хор», то есть «опустить» сразу несколькими «зэками». Я узнал об этом в тот день, когда завтра уже должен был получить документы и выйти на свободу. Я понял, что из-за маленького гаденыша мне не избежать столкновения со своим врагом, однако и отдать его на растерзание не хотел, так как обычно после такого акта «опущенные» надолго попадают на больничную койку.
В тот ненавистный день должна была состояться общая помывка. Когда я вошел в моечную, те, кто собирался расправиться с пацаном, были уже в сборе и требовали, чтобы перепуганный пацаненок снимал штаны. Сначала я мирно попросил простить еще раз мальчишку.
– Тогда ты снимай штаны, – загоготал мой враг. Это было сильнейшим оскорблением, после чего последовала драка между нами, быстро переросшая в массовую. Дрались всем, что попадало под руку, как всегда, жестоко и не жалея друг друга. Я увидел, как мой враг вытащил заточку и пошел на меня. Помню его красные, выпученные от смертельной злобы глаза. Я изо всей силы отшвырнул его от себя. Он отлетел и головой изо всех сил ударился о батарею. В это время в моечную ворвались охранники и скрутили нас. Оказалось, что мой враг скончался от удара головой тут же, на месте. В драке погиб и вредный мальчишка, который решил, что ему тоже можно почесать свои тонкие ручонки о сытые морды «смотрящих».
Мне исполнилось восемнадцать, поэтому получил я сполна – двенадцать лет строгого режима, и плавно перетек во взрослую тюрьму. Тюрьма – это испытание личности на прочность, это ежедневные лишения, голод и несправедливость. Ты вынужден общаться с теми, кто тебе противен или кого конкретно ненавидишь, с теми, кто стремится подавить тебя, издевается над тобой.