– Зеркальце, зеркальце, скажи по секрету, любит ли меня Любчик? – Любаша счастливо покружилась перед зеркалом, примеряя свадебное платье. – Интересно, ему нравится, что вообще с нами происходит? И как жить дальше, чтобы мы с ним были счастливы, и все вокруг нас были счастливы?
Новые ощущения наполняли ее сердце радостью предстоящего. Хотелось жить под знаком наслаждения любовью и жизнью, счастливой и полной удивительных событий, говорить красивые слова и совершать красивые поступки!
Завтра ее свадьба. Верит ли она в чудеса? О, да! Хочет ли она разделить свой мир и себя с ним? О, да! Как она любит своего Любчика! Как любит она видеть блеск живой молодости в его глазах! Она купается душой в мире сладких грез, в каждой букве его имени, в каждом звуке его голоса, получает истинное наслаждение от общения с ним.
Легко и светло в один из первых ясных сентябрьских деньков они решили, что всегда, всегда будут вместе, несмотря на юный возраст, ведь Любочке нет еще и восемнадцати, а Любомиру только вчера исполнилось восемнадцать. Несмотря на воинственный дух и прошедшее на днях словесное ристалище, устроенное его матерью по поводу ее несогласия на их брак. И непонятную ей тоску, иногда мелькающую в глазах мамы при взгляде на нее.
– Я смогу понять и полюбить твои недостатки, – сказала она ему тогда.
– Розовая мечта розовой идиотки! – шептала своим клевреткам, скривившись, Тоська, когда они первого сентября собрались всем классом у Любочки и ее мамы, их классной руководительницы, теперь уже бывшей. – Да его глаза смотрят влюбленно только друг на друга! Небось, выходит по залету, дура! А строила из себя неприступную, как танк. Я замечала за ними, когда мы вместе отбывали срок в пионерлагере. Точно, беременна!
Никто не обращал внимания на ее слова, зная ее гадкий характер и то, что она по уши влюблена в Любомира. А влюбилась она в свое время так, что приходила в восхищение от каждого его взгляда и слова в свою сторону, не упускала случая повертеться возле него и даже требовала от классной руководительницы посадить ее за одну парту с ним. Тося сплетничала о Любе, стараясь раскрывать обычные девичьи тайны, скрытые от посторонних глаз, до тех пор, пока подружки Любы не призвали ее к порядку.
Люба вспомнила, что тогда они чуть не подрались, и улыбнулась. Как хорошо они тогда жили! Что они сейчас думают о ее исчезновении? Конечно, очень переживают. А мама? Бабушка? Девочки? От мыслей о них не было спасения…. Иногда она так тосковала о них, так беспокоилась, что сердце не выдерживало, и запретный крик отчаяния останавливался комком в горле, выдавливая из глаз влагу в любом месте и в любое время, даже тогда, когда проклятый маньяк мучил ее тело.