Сны были тяжелыми, но боль унялась. На следующее утро вири Ольга, увидев его замечательные синяки, впервые грязно выругалась. Ругалась она сочно и со знанием дела, помянув всех причастных и кое-кого для компании. Одновременно ее пальцы танцевали над пахучими пакетиками и пузырьками. От прохладной мази резко стало легче.
Уходя, медик строгим голосом приказала ему сидеть в палатке и выздоравливать. И тяжело вздохнула.
Едва ее шаги затихли, Штерн поднялся с кровати. Оделся, выглянул наружу. Лагерь ничуть не изменился за день. Солнце все так же щедро поливало пересохшую землю жаром, а люди спешили по своим делам.
Дежурный у входа на стадион все так же опирался на приворотный столб. Лицо было другим, зато лениво-безразличное выражение и расслабленная поза копировали первого точь-в-точь. Еще до того, как Штерн закончил предложение, мужчина пропустил его. Теперь тренировка шла бодрее, хотя к боли от ран добавились синяки и растянутые с прошлого раза связки. Поскрипывая зубами, Штерн шел на третий круг, когда услышал знакомый смех. Юноша не спеша отряхнулся, и уже потом поднял голову. В улыбке вчерашнего знакомого ни капли не прибавилось теплоты.
– Ты не понял? – удар последовал сразу.
Штерн успел отклониться и бросил кулак в ответ. Противник был почти на голову выше и значительно тяжелее, поэтому Штерн не надеялся на большой успех. Однако секундное выражение замешательства и боли на лице задиры было приятным. Второй выпад Штерна словно наткнулся на бетонный блок. Глаза курсанта сузились, усмешка пропала. В следующую секунду на Штерна обвалился целый град тяжелых ударов. Ошеломленный силой напора, тот попытался отскочить, но лишь немного смягчил попадания. Пытаясь устоять на ногах, юноша прижался спиной к нагретой солнцем стойке и снова поднял кулаки. И через миг снова потерял сознание от мощного удара. Придя в себя, Штерн огляделся. Обидчик что-то показывал своим товарищам на другом конце стадиона, по-видимому, издевательски изображая недавнюю трепку. Несколько рекрутов оглянулись на Штерна, но заметив, что тот пришел в себя, занялись своими делами. Голова кружилась слишком сильно, поэтому юноша все же отправился в палатку.
На следующий день все повторилось – и нещадно палящее солнце, и безразличное лицо дежурного, и отчаянное преодоление боли. Только на сей раз потренироваться не удалось. Обидчик возник рядом уже через несколько минут. Слов сказано не было, кулаки пошли в ход сразу. Еще вчера Штерн понял, что тягаться с противником он не может не только в силе, но и в умении. А потому, как советовал старый Плащ, Штерн старался сохранить голову холодной, запоминал и учился. Он уже понял, что здоровяк не бьет со всей силы, то ли считая это ниже своего достоинства, то ли рисуясь перед окружающими. Поэтому, показывая, что он быстро теряет силы (что было не так уж далеко от истины), Штерн терпеливо ждал. И как только противник отвлекся, выбросив руку почти не глядя, юноша поймал ее в захват и распрямился маленькой яростной пружиной. Он успел нанести сразу несколько болезненных ударов, одним из которых расквасил обидчику нос. Задира отскочил назад, держась за лицо. Его глаза быстро наливались краснотой и яростью.