Санкт-Петербург, Россия, aapogrebnyak@gmail.com.
Ключевые слова: экономика; стоимость; живое; мертвое; сержант Курилкин; капитан Копейкин.
В статье выдвигается гипотеза о наличии смысловой связи между «Гробовщиком» Александра Пушкина и «Мертвыми душами» Николая Гоголя. Темой обоих произведений выступает не столько вопрос о жизни и смерти человека, сколько то, каким образом этот вопрос соотносится с законами капиталистической экономики. Как известно, Карл Маркс будет определять капитал как мертвый труд, который, подобно вампиру, питается живым трудом. В этом смысле можно говорить об экономике как об интерфейсе между жизнью и смертью. Автор статьи показывает, что на дотеоретическом уровне подобное заключение еще до Маркса сделали Пушкин и Гоголь.
Гробовщик Адриан Прохоров и авантюрист Павел Чичиков (главные герои повести Пушкина и поэмы Гоголя) принадлежат к тому типу предпринимателей, чей бизнес базируется на вовлечении мертвецов в процесс товарно-денежного обращения. В рамках этого процесса как живые, так и мертвые представляют интерес лишь как источники стоимости, «спасение» которой и есть единственная цель капитала. В этом контексте становится ясна функция двух призрачных персонажей – сержанта Курилкина в «Гробовщике» и капитана Копейкина в «Мертвых душах»: оба они ставят вопрос о жизни по ту сторону стоимости.
В эссе, озаглавленном «Гея и Хтония» и опубликованном на сайте Quodlibet 28 декабря 2020 года, Джорджо Агамбен пишет об актуальности опыта этрусской культуры для настоящего момента и в целом для современности. Причина – в особом отношении этого народа к хтоническому измерению существования; в отличие от нашего, это отношение предполагает практику непрерывного обмена и что-то вроде интерфейса между биосферой и «танатосферой», то есть между поверхностью, где человек осваивает и присваивает среду обитания, и той глубиной, которой он сам принадлежит. Современность же открещивается от Хтонии и в то же время ее эксплуатирует, признавая лишь интересы Геи, с чьей позиции глубина – это всегда только недра с полезными ресурсами, а смерть – чисто негативное измерение жизни, которое должно быть вытеснено из мира живущих как источник страха и тревоги (при том что эти аффекты как раз и возникают как реакция на подобное непризнание возможности сообщества, со-бытия живых и мертвых). Что до этрусков, то, подчеркивает Агамбен, неверно считать, что они предпочитали мертвое живому – просто они не изолировали жизнь от ее связи с глубинным, хтоническим измерением: