По этой причине в гробницах, высеченных в скале, или в курганах нам не только приходится иметь дело с мертвыми, мы не только представляем тела, лежащие в пустых саркофагах, но мы вместе с тем ощущаем шаги, жесты и желания живых людей, которые их построили. Что жизнь тем милее, чем нежнее она хранит в себе память о Хтонии, что можно построить цивилизацию, никогда не исключая мир мертвых, что между настоящим и прошлым, между живыми и мертвыми существует интенсивное общение и непрерывная преемственность – таково наследие, которое этот народ передал человечеству[65].
На основе этого утверждения становится возможным более адекватное, признающее права Хтонии понимание некоторых сюжетов, связанных со своеобразной зачарованностью живых мертвыми, возникающей по той причине, что связь между ними не прерывается и не должна прерываться. Вот, например, в фильме «Туманные звезды Большой Медведицы» (1965) Лукино Висконти показывает драматические отношения брата и сестры, где инцестуозное влечение переплетается с верностью памяти их отца, погибшего (возможно, по доносу их нынешнего отчима) в Освенциме, и неслучайно местом действия избрана Вольтерра – древний город этрусков, в музеях которого хранится множество саркофагов (в одной сцене они используются в качестве фона) и которому, что еще более важно, самому грозит обрушение в Хтон вследствие эрозии почв, на которых этот город воздвигнут. Все действующие лица желают брату и сестре (в качестве их личного, а также, конечно, и общего блага) лишь одного – порвать ту нить, что связывает их жизнь с подземным, пещерным измерением, превращающим их в неких монстров, и освободиться для нормальных (на самом деле нормативных) отношений в настоящем и будущем, превратив прошлое в ценный ресурс «исторической памяти» (отец – выдающийся ученый, которому благодарные сограждане устанавливают памятник; отношения брата и сестры – сюжет для успешного «автофикшена» и т. п.); короче, необходимо примириться, предать забвению, совершить работу траура – с тем, чтобы позитивно использовать «энергию недр», блокируя ее негативные проявления (в чем сходятся позиции патриархального итальянца и либерально настроенного американца – отчима и мужа главной героини).
Человек современности, говорит Агамбен, решает, что то, что ему нужно от Хтонии, чтобы комфортно обустраивать свою жизнь на Гее, – это прежде всего нефть, то есть ископаемые останки миллионов существ, которые жили в прошлом; впрочем, итогом возрастающего потребления нефти становится растущее загрязнение и опустошение Геи. Однако не следует забывать, что экономика современного мира потребляет не только останки доисторических организмов, умерших как-никак естественной смертью; она, как показал еще в XIX столетии Карл Маркс, строится в первую очередь на потреблении человеческой рабочей силы, при том что потребление это осуществляется в форме непрерывного превращения живого труда в труд мертвый, овеществленный, когда процесс человеческой жизни подчиняется ритму и логике процесса «самовозрастания» стоимости, который столь же далек от подлинной жизни, как процесс превращения нефти в энергию. В месте соединения Геи и Хтонии – в месте того самого