«Ну», – думаю, – «заблудился кто-то из деревенских девушек, а теперь сидит и плачет». Спрыгнул с коня и, не выпуская узду, пошёл на этот самый плач. Серый фыркает, сопротивляется, еле стащил его с места.
Подхожу к самому берегу осторожно, чтобы не провалиться в трясину, а там и вправду сидит девица. Только спиной ко мне сидит, на торчащем из озера камне. Голова опущена, а золотистые волосы такой длины, что свисают до самой воды, закрывая лицо.
«Эй, красавица», – обращаюсь я к ней. – «Заблудилась, небось? Пойдём со мной, я тебя выведу». А она не поднимая головы, отвечает, – «Не могу пошевелиться я», – голос у неё певучий, тоненький, как у нашей церковной певчей. – «Держат меня за волосы сестрицы мои и не пускают. Помоги мне освободиться». Ну, я сдуру над водой-то и наклонился, чтобы глянуть, кто там её держит.
Она тут же вцепилась мне в руку, соскользнула с камня-то в озеро и как давай тянуть за собой. Глянул я, и обалдел, прямо передо мной невиданной красоты девушка; огромные глаза, пухлые губы, правда, очень красного цвета.
Повисла она на моей руке и тянет за собой в воду. Только руки у неё не такие красивые; с длинными ногтями и тонкими сильными пальцами.
Хорошо, что я другой рукой за поводья коня держал. Как отпрыгнет Серый от берега, и я вместе с ним. Чуть руку мне не сломал, но выдернул окаянный меня из её крепкой хватки.
Не успел я опомниться, как очутился снова верхом на Сером, который в этот раз и без моей команды так припустил галопом, что я еле в седле удержался. Скакал как взбесившийся, у меня только ветер свистел в ушах, да дьявольский хохот русалки слышался позади.
Через пятнадцать минут были мы с ним уже на южной дороге. Тут конь мой сбавил темп, то ли выдохся, то ли успокоился немного, и спустя ещё пятнадцать минут подъехали мы уже к деревне. Вот такая история и больше я никогда не пасу стада в районе долины Ведьм; будь она проклята, – перекрестившись, завершил свой рассказ пастух и смачно плюнул прямо на пол.
– А ведь и правда там нечисть водится, – поддержал его другой собеседник, так же похожий на пастуха. Только этот был моложе и совсем худой, как стручок. – Пришлось и мне туда, раз попасть по осени, когда за ягодой ходил. Было это уже в октябре, когда первые заморозки начались, но клюква-то их не боится, вот и пошёл я на болото.