.......................
На летние каникулы родители определяли нас в прохладу и свежий горный воздух. В сторону древней Шемахи вело шоссе, по которому за два-три часа можно было, преодолев живописные серпантины, взобраться на почти километровую высоту в предгорьях Большого Кавказа, и старенький "Москвич" пыхтел на подъёмах, пыхтел, но не сдавался. В его тесноватом салоне разместились две мамы – моя и валеркина, а также двое моих старших сестрёнок. А мы теснились в багажнике, на дно которого было постелено старое ватное одеяло. Крышка отсека закрывалась не полностью, и через щели поддувал ветерок и была видна синяя полоска неба. Время от времени делались остановки, и пассажиры старательно разминали затёкшие руки-ноги.
В селе Чухур-Юрт выгружались, раскладывали нехитрый багаж в светёлках, с хозяевами которых уговаривались заранее. И выходили на улицу потешить изумрудом трав непривычно босые ноги.
Всего дачников, заселившихся в соседние дома, было три семейства: наше, Валерки и его мамы тёти Маруси и Розовых – матери и дочери.
Вот о дочери и поговорим. Высокая светловолосая девочка-девушка, довольно явственно оформившаяся к своим пятнадцати годам, она стала причиной острого соперничества двух пылких Ромео. Два закадычных друга-приятеля наперебой старались завладеть её высочайшим вниманием. С, увы, не равным успехом…
И всё из-за мамы, которая взяла за обычай на лето стричь меня наголо. И я ходил этаким арестантиком с неловко торчащими растопырками ушей. А валеркины кудри живописно обрамляли красивое лицо, и хоть был он невелик ростом и Ольга смотрела на него сверху вниз, но…
И я в гордом уединении безутешно переживал афронт на деликатном поприще.
Оттягивался же во время наших вылазок на окрестные горные склоны.
Мой друг побаивался высоты, но отказаться от совместных приключений не позволяла гордость, и я однажды таки затащил бедного Валерку на склоны крутого Мишкиного Яра…
Сначала всё шло, как по маслу. Мы лезли вверх, пуская из-под ног известняковые ручьи. И незаметно для себя забрались высоко. Осыпь между тем стала круче, и мой друг заскучал… Он стал на месте, как вкопанный, и не мог заставить себя сделать следующий шаг…
– Тёма, я дальше не могу идти…
И с надеждой смотрел на меня… Что-то надо было предпринимать…
Одолевая собственную, внезапно подступившую, робость, я подобрался поближе к другу. Что-то говорил, успокаивал. И тихо-тихо, делая осторожные шажки, мы передвинулись на пологое место…