– Мерси, мадемуазель Полин, – попытался шутить Север.
От этих слов мне вспомнилась наша первая встреча и мое «мерси» ему за то, что достал меня из грязи и донес до дома. Господи, как давно это было! Каким веселым и беззаботным он мне казался тогда! Нереально взрослым и таким недосягаемым для меня. Сердце сжалось от боли, когда я увидела розовый шрам на кисти его руки, но я уже овладела собой, чтобы не выдать своего волнения.
– Я пойду поставлю чай или попрошу Инну. Я ведь ни разу не была у тебя на кухне.
Из комнаты Северина я пошла по коридору и увидела медсестру, она сидела в кресле у включенного телевизора и смотрела «Новости». Диктор сообщила, что в стране произошел очередной теракт. По экрану поползли кадры с места события. Это стало почти привычным делом, хотя разве можно привыкнуть к подобному.
– Я принесла пирожные, можно поставить чайник? – обратилась я к Инне. Она поднялась с кресла перед телевизором и включив газовую конфорку, поставила на нее чайник. Когда я вернулась, Северин сидел в своем кресле-каталке и, казалось, спал. Рядом на полу валялся использованный шприц. Я позвала Инну. Она вбежала в комнату и подняв с пола шприц, сказала, не глядя на меня:
– Вам, девушка лучше уйти.
– Что с ним? – с тревогой спросила я.
– Теперь он долго будет спать в отключке.
На подоконнике лежал пергаментный сверток с эклерами.
«Он так и не съел ни одного, выходит зря старалась». – эта мысль сжала мне горло и я вновь повторила свой вопрос Инне. Она посмотрела на меня и сказала:
– Это война. Ее последствия.
– Ничего не понимаю, он был рад мне… Можно я еще приду завтра?
Инна кивнула:
– Приходи.
Выйдя за ворота дачи Северина, я не сразу пошла домой, а еще долго бродила по Кирсановке. С серого неба без остановки лил дождь, а я все шла и шла по скользким дорожкам поселка, вдоль чужих заборов, цепляя собой мокрые кусты. Время будто исчезло, но сознание вернуло меня в реальность бытия. Оно напомнило, что пора возвращаться. Скоро обед, опаздывать нельзя.
Когда Гриппа открыла мне дверь, вид у меня был еще тот: туфли и плащ намокли так, что хоть выжимай, даже зонт не смог противостоять ветру с его дождевыми наскоками. Тетка посмотрела, но не промолвила и слова, а понесла мой плащ на просушку к печке. Туфли Гриппа предусмотрительно набила газетой.