– Лёня, Лёнька, Лёнечка, очнись, очнись. Не умирай, не умирай, пожалуйста.
Затем он приложил своё ухо к груди Леонида и услышал как-то не уверенно звучащее с какими-то перебоями: тух- тутух, тутух-тух, тух, тух. Бьётся сердечко, жив, значит, дружище. Нужно непременно донести его до посёлка. Он обхватил Лёню за спину и бёдра, поднял его как младенца и понёс товарища, быстро переступая ногами по тропинке. В середине пути он запнулся о камень, упал и уронил друга. Эмоции вырвались наружу, и обессиливший Петя громко зарыдал. Но через три минуты он взял себя в руки, и продолжил свой нелёгкий путь. Прибыв в посёлок, Петя начал без разбору стучать во все окна и двери и громко кричать:
– Помогите! Люди добрые, помогите! Лёнька умирает, его током шандарахнуло.
Народ поднялся, столпился над еле дышащим телом Леонида. Кто-то из добрых людей подъехал на своей старой копеечке и Лёню загрузили на заднее сиденье машины. Петя сел спереди. Нужно было срочно отвезти пострадавшего в районную больницу. Товарищ его должен выжить. В этом Петя был почти уверен. По крайней мере, он очень на это надеялся.
Миша по окончании медицинского института закончил интернатуру по хирургии, где его научили делать аппендэктомии, грыжесечения и ушивание прободной язвы. Работать Миша поехал согласно распределению в небольшую районную больницу, где заведующим хирургического отделения был достаточно опытный, пожилой хирург Василий Фёдорович Дерушев. Мише нравилась его работа, хотя в детстве он хотел стать биологом. Но так случилось, что после восьмого класса он поступил в медицинское училище, затем в мединститут, потом втянулся и уже не представлял себя без этой работы. Правда по старой памяти он держал у себя дома хомячков, аквариум с рыбками и двух сухопутных черепах.
В эту ночь дежурство удалось на славу. Вечером Миша удалил флегмонозный аппендикс восьмилетней девочке, поступившей с жалобами на боли в правой подвздошной области. В двенадцать ночи он зашил ушибленную рану на голове одному пьяненькому мужичку средних лет. Ну а в два часа ночи поступил мужчина с классической «кинжалообразной» болью в эпигастрии, которому Миша уже собрался зашивать прободную язву. Диагноз не вызывал сомнений. Сам пациент рассказывал, что на фоне тяжести в эпигастрии и изжоги появилась резкая боль, как будто кто-то вонзил в живот нож и начал накручивать на него кишки. Рентгеновский снимок с «серпом» газа между правым куполом диафрагмы и печенью окончательно развеял все сомнения в необходимости срочной операции. Опять пришлось собирать операционную бригаду. Сонный, уставший анестезиолог недовольно ворчал: