Вскоре извозчик свернул направо на Литейный и там через три квартала остановился у пятиэтажного желтого дома с аркой.
– Стой. В арку не надо. – Ефим расплатился с извозчиком и помог Маньке выбраться из саней.
– Благодарствую, – буркнул мужик и тронул вверх по Литейному.
– Пошли, – скомандовал Ефим застывшей на месте Маньке, и она пошла за ним покорно, чуть сзади, будто овца на заклание. Вместо восхищения в её сердце как-то сразу прокрался страх.
– «И чё будет, куды идём?» – думала она, поднимаясь за Ефимом по железной лестнице на второй этаж.
В подъезде пахло затхлой сыростью. На лестничной площадке было три двери приличного вида, свежеокрашенные. И этот окрашенный вид так не вязался с затхлостью, что Маньке стало ещё страшнее.
Ефим дёрнул верёвку дверного звонка. Там где-то глухо звякнуло и молодой мужской голос за дверью отозвался:
– Сейчас, сейчас. Открою.
Затем что-то ещё погремело и звякнуло, и дверь отворилась. За ней стоял лет двадцати пяти черноволосый коротко стриженый молодой человек, который окинул пару весёлым взглядом.
– Ефим! Ты ли это?! – вскричал он и крепко, от души, прижал не успевшего ничего ответить Ефима к себе, да так крепко, что у того, казалось, сейчас лопнут рёбра.
– Да отпусти, Иван, разомнёшь всего. Худ, а обниматься горазд, как медведь!