Если так, то, пожалуй, его путь сюда не был напрасен. Он не знал, куда выйдет, но пришел в место, где все началось. Теперь на месте Раскола жили женщины, и они не знали того горя, что случилось здесь когда-то. А, значит, он лишний, и ему не нужно задерживаться.
Но стоило Улиану сделать шаг, его окликнули:
– Я знала, что ты придешь, – говорил глухой, чуть грубый голос.
Чуткие уши уловили шаги по сухой траве, и Улиан обернулся.
Перед ним стояла женщина. Немолодая, по меркам людей. Черные волосы ниспадали ниже плеч, на носу горел шрам. Она хмурилась, но взглядом изучала его. Такая же дикая и такая же чужая, как он.
– Берта? – выдох облегчения вырвался из его груди, но щеки заиграли румянцем. – Это ты? – Ноги сами подтолкнули его вперед, но, пройдя шаг, он вновь застыл. – Ты… вернулась.
– Сорок лет я уже здесь, – она не шелохнулась. – С тех пор я лесная дикарка.
– Почему ты не вернулась в Мирсул?
– Это не мой дом, Улиан. Я оказалась здесь слишком поздно. Сколько сгинуло поколений? Кто меня знает из ныне живущих? Кто меня ждет? – Она усмехнулась – В лесу я нашла пристанище среди таких же беженцев.
– А как же мир магии? Ты видела его?
– Да, видела. Он почти такой же, как наш… был до Раскола. Я пробыла там три дня. Вернулась, когда здесь минуло три с лишним века.
Голоса за частоколом стали громче, и Улиан отошел.
– Там поют! И там… женщины?
– Бывшие беженки Мирсула. Теперь – лесные воительницы. Дриады, – она понизила голос и замерла, не моргая. – Оррсан вернулась. Поэтому навершие отозвалось. Оно узнало ту магию.
Улиан отпрянул:
– Но… как? Она не должна была… силы сместятся, и…
– Поэтому навершие привело тебя сюда. – Берта сложила руки на груди. – Сейчас здесь велика концентрация силы, но со временем она потухнет. Этот мир расколот, и ему ничего не угрожает. Даже магия или присутствие Оррсан. Мы полагаем, что из четырех фигур в живых осталась только она.
– Но как же камень? Он до сих пор в Мирсуле. И… посох? Она вернулась с ним?
– Нет, Улиан. Посох остался там, где ему место, а что касается камня, то… – она вздохнула и немного помедлила. – Насколько я знаю, люди оказались смышленее эльфов. Они смогли… приручить его силу.
Улиан кивнул. Губы сжались и задрожали. Как в тот день, когда он остался один навсегда.
– Мне жаль, что я жив, Берта, – он прошептал. – Но я рад, что увидел тебя.