– Ах да, ты говорил, что у тебя мало времени… Я, наверное, не слишком помог тебе своими рассказами?
– А что, если я скажу вам, что «Черный часослов» может быть как-то связан со смертью вашей дочери?
Алистер отставил бокал, и лицо его исказила гримаса боли – я бы даже сказал, безграничного отчаяния.
– Никогда в наших разговорах она не упоминала никакой «Черный часослов» – ни разу. И я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь, какое отношение ты имеешь ко всему этому?
– Я инспектор – вернее, бывший инспектор, – сразу же поправился я, – автономной полиции Эрцайнцы в Витории. Специалист по криминальному профайлингу. Сейчас я в отставке, преподаю в Академии Аркауте, и у меня нет никакого желания возвращаться на линию огня, однако несколько дней назад, после того как в Витории был найден мертвым известный книготорговец-антиквар…
– Эдмундо, Граф, – перебил меня Алистер. – Да, до меня дошло это печальное известие. На самом деле именно об этом был один из последних наших разговоров с Сарой.
– Она его знала?
– Кто же не знал Эдмундо? Его невозможно было не заметить там, где он присутствовал, а присутствовал он везде: на всех ярмарках, сделках, аукционах, где появлялись интересные экземпляры из коллекционных библиотек. Он был актером по жизни, яркой фигурой… Разумеется, мы его знали.
– Ну конечно, я понимаю, что в такой эндогамной сфере, как библиофилия, вы не могли не быть в курсе смерти Эдмундо. И спрашивал не о том, знала ли ваша дочь, кто он такой. Я имел в виду, доводилось ли им когда-либо сотрудничать, работать вместе?
– Да. Сара занималась выпуском факсимильных изданий, и, кроме того, она была директором Международной лиги антикварных книготорговцев.
– Расскажите мне о «Фишер Кинг».
– Это эксклюзивное издательство, работало только с уникальными экземплярами из крупных музеев и фондов, сотрудничало с лучшими специалистами в этой области: инкунабулистами, палеографами, фотографами, искусствоведами… Сара хорошо платила, и все хотели с ней работать – она никогда не допускала нарушений оплаты и задержек. Изучению каждой книги она посвящала по несколько лет, и в конечном итоге на свет появлялась копия, практически в совершенстве повторяющая оригинал, – как правило, это были ограниченные издания, максимум пятьдесят экземпляров, нумерованные и заверенные нотариусом. Лист ожидания у нее заполнялся буквально за несколько часов, после того как она анонсировала свой следующий проект.