– Это будет опасно.
Бронислав пожал плечами.
– Это война. И она ведется не только на поле боя. А теперь идем, мама…
Он повысил голос, стараясь принять самый довольный вид, – они проходили мимо двух нахмуренных эсэсовцев.
– Пойдем искать замечательный новый дом, так щедро предоставленный нам нашими добрыми господами…
Эсэсовцы с подозрением посмотрели на него, но Бронислав низко поклонился, и они потеряли к нему интерес. Бартек поторапливал домашних – повозку им удалось арендовать всего на два часа, а затем ее следовало передать другим бедолагам. Они свернули на Остпройсен-штрассе – немецкое название было намалевано черной краской поверх польского Беднарская. И вот они стоят на пороге любимого дома другой семьи. Воистину, мир перевернулся с ног на голову.
Глава пятая. 30 апреля 1940 года
АНА
Ана помахала на прощание измученной матери и новому члену ее и без того большой семьи, вышла из дома на Гартен-штрассе и ускорилась, заметив розоватые закатные лучи на весеннем небе. Скоро стемнеет, а в такое время лучше не находиться на улице после наступления темноты, кем бы ты ни работал. Сегодня была Вальпургиева ночь, когда злые духи носятся по небесам до самого рассвета, так что лучше добраться домой побыстрее. Ана не разделяла старинных суеверий, но молодые немцы давали для этого все основания. Они жили в чужой стране и в этот день надевали запятнанные кровью костюмы, прицепляли к поясу ножи и маленькие автоматы, копии тех, что носили их отцы-нацисты. И им не нужны были оправдания для насилия. Бартек будет беспокоиться о ней, но зато она помогла еще одному ребенку появиться на свет. Ана вспомнила, как засияло лицо матери, когда она положила ей на руки новорожденного сына. Это воспоминание согрело ее. Нацисты многое забрали у них, но забрать материнскую любовь они не в силах.
Она вспомнила собственных сыновей. Они уже выросли, но остались так же близки ее сердцу, как были новорожденными. Ана зашагала быстрее. Удивительно, но ее семья почти ничего не потеряла от этой странной смены жилья. В новом доме были очень высокие потолки и большие окна, выходившие на восток и позволявшие любоваться рассветом. В доме имелась большая кладовка, отлично оборудованная кухня и даже третья спальня, чему очень обрадовался Бронислав. Но это был не их дом. Ана каждый день чувствовала, что вторгается в воспоминания другой семьи. И все же в доме было тепло, спокойно, и жили они там своей семьей – в переполненном еврейском гетто все было по-другому.