Ана бросила взгляд на гетто. Вдоль Гартен-штрассе тянулся небольшой парк с ручьем Лодка. Но с другой стороны стояла уродливая изгородь – высокие деревянные столбы, поверх которых тянулась скрученная колючая проволока. Через каждые двадцать метров стояли смотровые вышки с вооруженными эсэсовцами. В юго-западной части гетто, возле ручья, было темновато, и башни стояли пореже, поэтому Ана смогла незамеченной подойти ближе. Она увидела, как в конце улицы устанавливают огромные ворота. Ана ахнула. Проходившая мимо полька с двумя детьми в коляске остановилась и посмотрела на нее.
– Они заперли этих бедолаг…
– Совсем?
Женщина кивнула.
– Евреям запрещено входить и выходить. Перегородили даже главные улицы, которые пересекали гетто. Евреи могут переходить их только в установленное время. На днях я слышала, что нацисты заставляют их строить мосты, чтобы они не «пачкали» дороги.
– Безумие… – пробормотала Ана.
– Безумие и жестокость, – согласилась женщина.
Бросив испуганный взгляд на смотровые башни, она поспешила прочь.
Ана стояла, пока не стемнело. Сквозь ограду она смотрела на людей в гетто. Она думала, кто живет в ее доме, и ноги сами понесли ее к ручью. Вода стояла довольно низко – апрель выдался необычно сухим. Ана без труда перешагнула ручей и подошла прямо к ограде, прячась за густыми кустами. Протянув руку, она коснулась шершавой поверхности дешевых столбов – страшный забор, непреодолимый для запертых внутри душ.
За ее спиной, весело подпрыгивая, пробежали двое немецких детей в ведьминских шляпах. Ана вздрогнула, но осталась на месте, завороженная зрелищем абсолютного зла.
– Ана?
Голос был тихим и мягким, но от этого звука Ана буквально подпрыгнула на месте – выше, чем немецкие дети. Она со страхом огляделась и увидела, что от суетливой толпы обитателей гетто отделилась хрупкая фигурка.
– Эстер? Эстер, это ты?
– Это я…
Девушка подошла к ограде и протянула руку. Ана с радостью сжала девичьи пальцы, не опасаясь занозить руку.
– У тебя все хорошо?
– Насколько это возможно. Мы с Филиппом живем вместе с нашими родителями и Лией, но у нас есть комнатка на чердаке, и это очень… романтично…
На последнем слове голос ее дрогнул, и у Аны упало сердце.
– Звучит не слишком романтично…
– Пока Филипп со мной, все хорошо, – на сей раз уже твердо ответила Эстер.