– Потрясающе, мама!
– Похоже, у нас немало еды…
Стол казался поразительно роскошным после всех лишений года. Ввели карточки, и поляки всегда оказывались в очереди последними, за наглыми немцами, поэтому доставалось им немногое. И все же по редким разговорам с Эстер Ана знала, что в гетто положение хуже, гораздо хуже. Тамошним обитателям приходилось довольствоваться гнилой картошкой и овощами, непригодными для отправки в Рейх. В морозы такого питания было явно недостаточно. Кроме того, в гетто не хватало дров, чтобы готовить еду, поэтому овощи часто приходилось есть сырыми. Дети отправлялись в северную часть гетто, Марысин, и рылись в мерзлой земле в поисках угля. Люди так мерзли, что сжигали собственную мебель. При виде золотистого карпа Ане стало неловко.
– Сегодня Рождество, мама, – сказал Якуб. – И мы не ели весь день.
– Верно, – кивнула Ана, не желая испортить праздник. Она приложила столько сил к этому ужину, что было бы жалко испортить его печальными мыслями. И все же она добавила: – Но мы хотя бы всю неделю что-то ели.
Якуб замер.
– Ты думаешь о евреях?
Ана кивнула. К ней подошел Александр, самый серьезный из всех.
– Я вижу их, когда еду в трамвае, – сказал он.
Недавно нацисты отправили на работу в больницы немецких студентов, и Сандеру сказали, что теперь он будет работать только три дня в неделю. Пришлось ему искать вторую работу – он стал кондуктором в трамвае. Бартек долго ругался, что это ниже его достоинства, но Сандер ответил, что должен зарабатывать. Ана чувствовала, что у него есть друзья среди партизан, и гордилась сыном, но боялась расспрашивать.
– Все действительно так плохо, как говорят? – спросил Бартек.
– Еще хуже. На улицах страшная грязь, а когда рабочие команды пытаются что-то убрать, вода замерзает, и ходить становится опасно – только самые крепкие справляются. А крепких сейчас мало. Я видел, как туда доставляют продукты – овощи на повозках так воняли, что их скоту стыдно было бы скормить. Но эти несчастные расхватывали овощи прямо с повозки, не дожидаясь разгрузки. Тиф после наступления холодов отступил, но там свирепствует туберкулез. Кашляют повсюду. Хуже того… – Александр оглянулся, хотя в доме они были одни. – До меня дошли слухи, что этим все не кончится. Они отправляют евреев на смерть.
– Они их убивают? – ахнул Якуб.