– Да, душат газом. Меня бесит, что я, доктор, ну или почти доктор, пробиваю билеты мерзким немцам, которые держат людей в загонах, словно животных. Ведь я должен был бы помогать этим людям. Это чудовищная жестокость. Нет, не жестокость, варварство!
Ана сжала руку сына. Это ее вина. Она первой подумала о гетто, и теперь они сядут за рождественский стол, терзаясь чувством вины.
– Может, мы сядем? – предложила она.
Они сели, но даже Якуб замешкался. Они с чувством неловкости смотрели на шестой стул, за рождественским столом традиционно предназначавшийся случайному прохожему, которому негде отметить праздник.
– Мы должны им помочь, – сказал Бронислав. – В больнице я могу достать лекарства. Нужно лишь найти способ передать их в гетто.
– Эстер может помочь, – ответила Ана. – Только если это не слишком опасно.
– Что слишком опасно? – спросил Александр.
Ана сглотнула.
– Они могут ее застрелить?
– Могут. – Сын закусил губу. – Но она будет осторожна. Я знаю нужных людей.
Он сказал это так тихо, что Ане показалось, что она ослышалась.
– Людей в гетто?
– И в гетто, и в городе. Хорошие люди хотят помочь.
– И утереть нос этим нацистским ублюдкам, – добавил Якуб.
– Якуб! – возмутился Бартек.
– А ты разве думаешь иначе?
Ана заметила, что муж на противоположном конце стола начал ерзать, и всмотрелась в его лицо. Разговор принял рискованный оборот. Семейный ужин неожиданно превратился в нечто иное.
– Нам следует не «утереть им нос», – сказал Бартек, – а отправить их в небытие.
Ана замерла. Никогда еще она не слышала подобных яростных слов от своего миролюбивого мужа. В его глазах она читала сильнейшие эмоции – гордость, потребность в одобрении и, возможно, страх. Ана улыбнулась.
– По крайней мере, изгнать их из Польши, – сказала она.
Бартек фыркнул.
– Именно, дорогая. Из Польши, из Германии, отовсюду, где достойные люди пытаются просто и спокойно жить. Это никому не нужно… такая ненависть. Разве не сказал Иисус: «Возлюби ближнего своего»? Разве он не призывает нас уподобиться доброму самаритянину и помогать тем, кто оказался в тяжелом положении, какова бы ни была их вера? Разве не был он рожден, чтобы нести мир всем людям?
Они смотрели друг на друга. На столе ярким рубином пылал суп, и карп сиял золотом. Столько богатств на одном столе – а всего в нескольких кварталах отсюда люди голодают. Якуб вскочил.