– Конечно, ты не слышала – или не спрашивала бы. Прости.
Филипп стоял на две ступеньки ниже, и их глаза впервые оказались на одном уровне. Эстер всмотрелась в его лицо – Филипп был слишком встревожен, чтобы смутиться.
– Пожалуйста, не томи, Филипп. Что случилось?
Он вздохнул.
– Германия вторглась в Польшу. Вермахт перешел границу, и всем нам грозит ужасная опасность.
– Ты собираешься сражаться?
– Возможно. Если еще есть время. Но, Эстер, они продвигаются очень быстро – им нужно захватить Краков и Варшаву.
– А Лодзь?
– Неизвестно, но похоже. Лодзь – промышленный город, а немцы это любят.
– Но они не любят евреев.
– Не любят, – кивнул Филипп. – Некоторые уже бегут на восток – забирают все ценное и бегут.
– И твои тоже?
Он покачал головой.
– Отец ни за что не бросит свое ателье. Даже если бы он решился…
Филипп умолк, глядя прямо в глаза Эстер.
– Если бы решился, то что?
Он решительно поднял голову, взгляд потемнел от решимости.
– Даже если бы он решился, я бы не поехал с ним. Без тебя…
– Без меня? – ахнула Эстер.
Филипп сжал ее ладони и опустился на колени, с трудом балансируя на узких ступенях, – слишком уж длинными были его ноги.
– Эстер Абрамс, окажешь ли ты мне великую честь, став моей женой?
Эстер пораженно смотрела на него. Ей показалось, что вся Петрковская улица неожиданно замерла и все прохожие смотрят на них. Две пожилые тетушки, тащившие тележку с покупками, действительно остановились и посмотрели вверх. Она заметила их взгляды, и одна из них кивнула и подмигнула ей. Эстер вновь перевела взгляд на красивого юношу у своих ног.
– Я…
– Это война, Эстер! Как только я узнал все, как только подумал о вооруженных солдатах, о врагах, входящих в наш город, я думал только об одном – я могу потерять тебя. А потом я подумал, как смешно, что я даром тратил двадцать три с половиной часа каждый день без тебя! Я не могу потерять больше ни минуты! Эстер, ты выйдешь за меня замуж?
– Замуж?
– Да…
– Да!
Слово слетело с ее губ мгновенно, и она крепко обняла его, а он принял ее в свои объятия. Их губы соприкоснулись. У нее была единственная мысль – она тоже слишком много времени потратила даром. Мир закрутился вокруг них. В ушах у нее шумело, словно одновременно запели все ангелы Бога. Впрочем, если бы это было так, Бог выбрал бы хор получше, потому что звуки эти больше напоминали стон, а не небесный хор. Только когда Эстер наконец отстранилась, она поняла, что из ржавых громкоговорителей, установленных на улице, раздается вой воздушной тревоги.