От скуки накручиваю на палец прядь волос – фиалка смылась в канализацию, теперь это анютины глазки. Как бы усердно я не драила голову шампунем, намертво въевшийся фиолетовый пигмент все равно остается. Что это значит? Что на выпускных фото я буду не тем человеком, которым себя ощущаю. Что меня навсегда запомнят, как девочку с фиолетовыми волосами, а не девочку с офигенными картинами. В общем, всегда следуйте инструкции на упаковке и ни при каких обстоятельствах не передерживайте оттеночный бальзам. Особенно, если это ультрафиолет.
Красный сменяется оранжевым, а затем зеленым, и мы снова едем. Впервые за долгое время наших совместных поездок воцаряется гробовая тишина. Обычно родители ссорятся, потому что папа водит не так, как мама считает правильным, хотя у нее даже прав нет. Или по другому поводу. Но они всегда ссорятся в дороге. Почему-то в машине вспоминаются все-все претензии, и оказывается, что это лучшее место, чтобы их высказать, ведь убежать от разговора просто невозможно. И каждый раз я думаю: сегодня мы точно попадем в аварию.
Но сейчас тишина создает такое напряжение, что мне страшно даже сделать вдох – вдруг его кто-то услышит. Я достаю наушники, пробегаюсь по плейлисту и включаю DETACH «Мой враг». Тишина растворяется в барабанах, и я снова могу дышать.
О чем думают родители? Что это очередная шутка? Или что со мной действительно что-то не так? Что я действительно могу умереть из-за болезни? Открываю paperblanks и пишу: Если бы мне сказали, что моего любимого человека завтра не станет, что бы я сделала? И зачем ждать, чтобы обнять? Почему не обнять сегодня, здесь, сейчас, просто так, а не потому что в последний раз?
Когда я подошла к маме и сказала, что у меня рак, она тут же ударила меня по губам. А затем, когда поняла, что сделала, закрыла руками лицо и расплакалась. Мама не хотела меня бить, просто так получилось. Я показала свои синяки на бедре и статью в интернете: гематомы и припухлости – сигнал о том, что развивается онкология.
– Ты просто упала и ударилась, – сказала тогда мама.
– Но я не падала, – ответила я.
– Значит, стукнулась о стол.
– Но я не стукалась.
– Может, кто-то ударил? На физкультуре?
– Но меня не ударяли.
– Это всего лишь синяк, – сказал папа. – Пройдет.
– Но он не проходит.
– Сколько?
– Я не помню. Давно.