Мэриголд передала ему половник, на который Крючкотвор едва взглянул и сразу вернул обратно.
– Надеюсь, быть злой у тебя получится лучше, чем мыть посуду.
Торвилл, который исчез, как только началась уборка, вернулся на кухню с охапкой чёрного рванья.
– Можешь надеть это, принцесса, – сказал он, бросив ворох ткани на стол. – Это старая мантия, которая была на мне, когда я затопил половину Блюмонтейна патокой, так что она до сих пор воняет, но зато выглядит солидно, а внешний вид – это главное. Струящаяся мантия! Мерцающий свет свечей! Скрипы половиц и таинственный стук в ночи! Когда ты выглядишь злобным, быть злобным проще. – Волшебник бросил взгляд на праздничное платье Мэриголд, которое было основательно испорчено шипами и колючками Дикого леса. – Сейчас ты выглядишь нелепо.
Мэриголд не была уверена, благодарить ей Торвилла или оскорбиться. Теперь она чувствовала запах патоки. А когда закрыла кран, ей показалось, что слышит пронзительный визг, похожий на шум выкипающего чайника или на писк сотни мышей. Звук доносился из отдалённой части крепости и становился громче с каждой секундой.
– Что это такое? – нахмурилась Мэриголд. – Это ужасно!
– Это Страдания. – Голос Торвилла звучал ещё более раздражённо, чем обычно. – Незапланированно, конечно же. Мне придётся пойти и разобраться с ними.
– Что такое «Страдания»? – спросила Мэриголд.
Крючкотвор обмотал голову полотенцем, чтобы заглушить шум, и только что вымытые миски дребезжали на столешнице.
– Почему они так визжат?
Но вопросы Торвилл проигнорировал.
– Крючкотвор! – крикнул он. – Засели ребёнка, пока я занят. Пусть займёт гостевую спальню. И не мешайте мне оба. Козьи крылья и рыбьи усы, я получу голову Элгина на блюде!
Он сунул руку в складки мантии, достал щепотку фиолетового порошка, пробормотал слово, которое Мэриголд не расслышала, и подбросил порошок в воздух. Второй раз за утро раздался сильный взрыв, окутавший всё клубами дыма. Когда через несколько мгновений дым рассеялся, Торвилла уже не было, ужасный звук стих, зато всё на кухне было покрыто тонким слоем фиолетовой грязи. Крючкотвор снял с головы посудное полотенце и попытался смахнуть пыль со своего костюма.
– Как бы я хотел, чтобы он прекратил так делать, – проговорил он.
– Куда он делся? – спросила Мэриголд.
– Всего лишь в кабинет. Не может удержаться, чтобы не устроить представление. – Крючкотвор оставил безуспешную попытку вытереться. – Пойдём, принцесса. Я должен тебя заселить.