За эти два месяца Сенька многому научился у Гаврилыча. Да и Гаврилыч, похоже, проникся к шустрому, простому и как-то по открытому честному пареньку. Кого-то этот Сенька ему напоминал, но старик никак не мог вспомнить кого…
Гаврилычу было уже под пятьдесят лет, а может уже и за пятьдесят. Никто наверняка этого не знал. Углями черные близко посаженные глаза всегда смотрели настолько пристально, что выдержать его взгляд, казалось, невозможно. Почему-то только Сенька со своей, то ли открытостью, то ли наивностью мог спокойно смотреть ему в глаза, сколько угодно, спокойно и не отрываясь…
… – Гаврилыч! Ты что заснул, что-ли?.. – слегка толкнул Сенька ладонью плечо наставника.
– Тихо!.. Не шуми… – негромко ответил Гаврилыч, не открывая глаз и не отрывая спины от дымохода, к которому сталкеры привалились спиной. – Не исключено, что никто сюда на ночлег еще не придет.
Сталкеры расположились на чердаке в заброшенном доме недалеко от лесопилки. Этот одинокий домик среди зарослей разросшегося можжевельника, мощных столетних дубов был частым пристанищем сталкеров, и не только… Об этом красноречиво говорили множество троп подходящих к этому почти четверть века назад оставленному Зоне сравнительно неплохо сохранившегося сруба-пятистенка. Местами дырявая крыша давала довольно неплохую защиту от дождя, но, в то же время позволяла весьма неплохо просматривать окрестности. Правда, черные и мрачные бараки на территории лесопилки полуразрушенная кирпичная башня довольно слабо просматривались отсюда, но и этого было достаточно, чтобы заметить там гоняющихся за плотью стаю собак. Плоть пронзительно визжала и пыталась неуклюже отбиваться своими угловатыми ногами, но собак было много, собаки были голодны, и загнанная и искусанная плоть вскоре выбилась из сил, а голодная свора быстро загрызла её насмерть, и теперь псы пожирали её, пытаясь урвать кусок друг у дружки посочней. Собаки то накидывались на измочаленную свиную тушу, то пытались отгонять друг друга. Насколько раз накидывались друг на друга пытаясь вцепиться друг дружке в горло за каждый оторванный кусок радиоактивного мяса…
Чтобы отгородить себя от непрошенных гостей, лестницу сталкеры подняли к себе. Гаврилыч поднялся, обошел чердак внимательно рассматривая окрестности через дыры в шифере, и, наконец-то усевшись на старый деревянный ящик наконец-то заговорил: