– Поговаривают сталкеры, что этот артефакт появился всего один раз в Зоне. – неспеша и размеренно говорил он. – Его очень искал парень один, Антон звали. Даже поговаривают, что он все-таки нашел его в каких-то катакомбах. Но что стало с парнем и с артефактом никто не знает.
– Это ты его искать собрался? – спросил Сенька.
– Нет. Это такой артефакт, что даже из контейнера действует. Так что лучше нам его не находить. Так как-то спокойней будет.
– Ну а все-таки, что же это за штука? Что в нем такого, что никто его и брать не хочет. Это же самый дорогой артефакт в зоне, – никак не мог успокоиться Сенька – правильно?
Тем временем на спиртовке подогрелась тушенка, и сталкеры взялись за ужин.
– Правильно. – Немного подумав ответил Гаврилыч. – Ладно, пока ешь – слушай. Только потом – без лишних разговоров – спать. Я первый дежурю, ты второй. Подъем в пять утра.
– Конечно, Гаврилыч, в пять так в пять…
Гаврилыч не спеша обтер нож, вернул его в ножны и, откинувшись обратно спиной к печной трубе, не спеша продолжил:
– Это действительно самый дорогой и самый сильный артефакт Зоны. Возможно, это и есть душа Зоны. По рассказам, он забирает души сталкеров. Вот находит сталкер шар, а он как стекло, но непрозрачный, а черный внутри и холодный как лед. И чернота как тьма из него прям сочится. Берет его сталкер в руки, и через несколько часов умирает. Вот и не фонит от него, и пси-излучения от его нет, ну ничего, чтобы вызывать опасения. Только когда сталкер умирает, артефакт становится довольно горячим и начинает изнутри светиться красным цветом. Через несколько часов он остывает и опять это просто черный стеклянный шар…
Сенька сидел и внимательно смотрел широко раскрытыми глазами на Гаврилыча, даже забыв про дразнящую нос и голодный желудок тушенку. Тот перехватил его взгляд, рыкнул "спать!", и принялся перепроверять все запасы, перезаряжать все обоймы и магазины, после чего аккуратно все сложил в вещмешок, так, чтоб легко можно было достать любую вещь оттуда, даже из самого дальнего уголка. Сенька спал молодым и здоровым сном.
Ночь была тихой, и ясной. Даже собаки на лесопилке затихли, сожрав плоть и нескольких своих сородичей. Полная луна заливала все вокруг, освещала все настолько, что можно было без труда просмотреть всю опушку вокруг домика.