– Я… ничего, мама, – прошептал он.
– Не лги мне, Элиас, – сказал голос. – Я знаю, что ты что-то скрываешь.
– Нет, мама, я…
– Ты должен рассказать мне все, Элиас, – сказал голос. – Ты должен доверять мне.
Элиас закрыл глаза. Он чувствовал, как его охватывает отчаяние. Он не знал, что делать. Он не мог никому доверять. Даже своей мертвой матери.
– Я… я не могу, мама, – прошептал он. – Ты не поймешь.
– Я всегда понимала тебя, Элиас, – сказал голос. – Я всегда была рядом с тобой.
– Нет, ты не была рядом, – сказал Элиас. – Ты ушла. Ты оставила меня одного.
– Я никогда тебя не оставляла, Элиас, – сказал голос. – Я всегда была в твоем сердце.
Элиас открыл глаза. Он посмотрел на коробку, спрятанную под кроватью. Он почувствовал, как его охватывает странное влечение к ней.
– Я должен… я должен показать тебе, мама, – прошептал он. – Я должен рассказать тебе все.
Он встал с постели и достал коробку из-под кровати. Он открыл ее и достал заколку.
– Вот, мама, – сказал он. – Это… это мой первый экспонат.
Он долго рассматривал заколку, словно показывая ее своей мертвой матери.
– Ты понимаешь, мама? – спросил он. – Ты понимаешь, что я сделал?
Тишина.
Элиас закрыл коробку и спрятал ее обратно под кроватью. Он лег в постель и закрыл глаза.
Он больше не слышал голос своей матери. Он был один. Со своей тайной. Со своей коллекцией.
И с ощущением, что он навсегда перешел черту.
– Ну и что ты наделал, Элиас? – прошептал он в темноту. – Что ты наделал?
На следующее утро город проснулся, как обычно, под гул трамваев и крики торговцев. Элиас, как ни в чем не бывало, встал, позавтракал сухим печеньем и чаем, и отправился на работу. Солнце, пробиваясь сквозь тучи, освещало улицы, и жизнь вокруг кипела. Никто, глядя на Элиаса, спешащего в свой архив, не мог и предположить, что этот тихий, неприметный человек хранит в себе такую ужасную тайну.
В архиве царил привычный порядок: стопки документов, пыльные полки, запах старой бумаги и тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом перелистываемых страниц. Элиас погрузился в работу, стараясь не думать о событиях минувшей ночи. Он просматривал старые счета, упорядочивал записи, пытаясь найти логику в хаосе исторических бумаг. Но мысли его постоянно возвращались к квартире напротив, к мертвой женщине, к сломанной заколке.