Павел поморщился, во всех красках представив, как после неё будет драить ванну, собирать эти длинные волосы по всему полу. Желание отпустить её на всё четыре стороны, лишь бы не подпускать к своей уборной, почти пересилило необходимость вытрясти из девчонки информацию. К черту, вызовет клининг, но её не отпустит.
– Дверь в конце коридора, – тяжело вздохнул он, – полотенце в нижнем ящике. Там висит халат, можешь взять его.
Еще раз переварив неизбежное, он зашел в кабинет и захлопнул дверь. Слишком насыщенные событиями сутки. Весь привычный уклад жизни катился в бездну. Внутренний голос предупреждал – еще в первую встречу с несчастной Дарьей – жди беды. Надо было избавиться от неё сразу.
Он смахнул со лба прядь и уселся за стол напротив Бергмана. Может, хоть его просьба будет безобидной?
– Так, чего ты хотел?
– У меня очень сложное, интересное дело, – непонятно откуда, Евгений вытянул толстую папку и деловито открыл её, – за два месяца четыре убийства влиятельных личностей. Трое найдены мертвыми в своих кабинетах. Еще один – у себя дома. Ни следов взлома, борьбы. Погибают при странных обстоятельствах: потеря крови, но никаких ран нет, – он подался вперед, почти через весь стол приблизившись к лицу Волкова, словно собирается поделиться грязными сплетнями, – кровоизлияние в мозг, литрами лилась из ушей и носа, – нервно усмехнувшись, он снова откинулся к спинке кресла, – не считая последнего случая. Сегодня нашли женщину. Все указывает на того же убийцу, однако смерть в результате ножевого ранения. Не в его стиле.
– Действительно интересно, – кивнул Павел, – но у меня два вопроса. Откуда ты, черт возьми, вытащил эту папку, и чего хочешь от меня?
– Из-за пояса. Не переживай, в трусах её не было. Я хочу, чтобы ты составил психологический портрет преступника.
***
Водная гладь сомкнулась над расслабленным телом. Два шустрых пузырька поднялись и лопнули на поверхности. Стихший в голове шум уступил место легкому плеску, мелодичному, тактично рассеивающемуся в безмолвии.
Воздух в легких кончался, и девушка под водой распахнула глаза. Зловещий образ расплывался, но все равно смотрел пристально, через зрачки проникая в душу, в самую суть бренного тела.
«Девочка моя, ты знаешь, что делать. Не подведи меня. Будь умницей.»
Она вынырнула, глубоко вдохнув. Пальцами ноги выдернула пробку из слива ванны и выбралась на холодный кафель, оставляя за собой мокрые лужицы. От кипятка воздух нагрелся, как и её кожа, но тело почему-то все равно била мелкая дрожь. Наверное, леденящий ужас именно поэтому так называется.