После выхода из госпиталя, Михаил «несколько раз дезертировал … из части, но всё попадался при облавах в Питере». Его товарищ и, по-видимому, политический наставник в полку В.П.Виноградов вообще, по словам М.Кручинина, ещё «под Гройцами ушёл в плен к германцам». «Я и хотел тоже попасть в плен, – без всякого стеснения продолжает далее Кручинин – да струсил, что убьют» [16. С. 14].
Такое странное, на первый взгляд, признание попало в его воспоминания 1938 года, конечно же, не случайно. Оно диктовалась позицией партии, к которой он в тот момент принадлежал. С самого начала Первой мировой войны большевики объявили её несправедливой и империалистической, выдвинув лозунги «поражения своего правительства» и «превращения войны империалистической в войну гражданскую». Придя к власти, они постарались заклеймить позором это событие мировой и отечественной истории. Сдача в плен на той войне оценивалась компартией положительно, как форма протеста против неё.
Таким образом, слова Михаила Кручинина о готовности в 1914-1915 годах перейти к немцам можно считать лишь способом показать руководству партии свою постоянную приверженность её политической линии и неприятие старого режима. Между тем, ссылка на то, что ему мешал сдаться страх смерти, выглядит очень сомнительной, поскольку на фронте шансов быть убитым во много раз больше, чем в плену. Гораздо вероятнее, что пойти на этот шаг ему не позволило всегда свойственное русскому солдату отвращение к плену.
Несмотря на все попытки Кручинина избежать непосредственного участия в военных действиях, ему всё же пришлось ещё раз оказаться на пути наступления германских войск. Это случилось в сентябре 1915 года в болотах под г. Митава (в Латвии, недалеко от Риги), где он был серьёзно контужен (видимо от разрыва снаряда). Вполне вероятно, что ему, в наказание за дезертирство, как штрафнику пришлось сражаться там с немцами в самых первых рядах.
Однако вскоре после этого случая Михаилу наконец-то улыбнулась удача. На лечение он был отправлен в 172-й эвакогоспиталь в Москве, где пролежал целых полгода, а затем, тоже на шесть месяцев, был отпущен в отпуск по болезни. Таким образом, благодаря своей контузии М.Кручинину удалось избежать участия в наиболее кровопролитных сражениях на русско-германском фронте весной-летом 1916 года. Конечно, и после истечения срока отпуска он вовсе не собирался возвращаться в свою часть, продолжая работать слесарем на заводе «Первиайнен» в Петрограде, где и был захвачен осенью 1916 года при очередной облаве на дезертиров.