Мими - страница 11

Шрифт
Интервал



Мама Нашхун во время всех перипетий явно унизительного для неё сватовства держалась стойко, подбадривая себя стихами и балладами собственного сочинения, негромко напеваемыми под нос. Однако потом, узнав об отказе в постоянной регистрации, сразу перестала излагать миру свои бессмертные вирши. Карабахская мама страшно обиделась и, не мешкая, отбыла назад за Кавказский хребет слагать новую легенду о чёрной неблагодарности теперь белых туземцев, в лице Люсиных родителей, не оценивших всей героической жертвенности её собственного семейства, почти согласившегося было породниться с такими баранами.


На посошок она произнесла нечто гневное по-армянски, на что несостоявшийся папа Хачик покраснел и впопыхах сказал ей по-русски: «Зачем ты так?! Они ни в чём не виноваты! Старались же!». Затем спохватился и перевёл остолбеневшей жене свою реплику за дружбу народов надёжный оплот. Вроде как, это тебе не «кофэ» с буличкой!


Их сын Гайка тоже сначала дико расстроился, но потом решил превратить ускользающую русскую красавицу в самую статусную из своих наложниц. Сам он по-прежнему обитал в иных, недоступных простым смертным сферах бытия, а вот самый заплёванный торгаш с рынка, его папа явочным порядком спокойно втиснулся в семью русских интеллигентов и стал там кататься как ишачий сыр в масле. Новые сожители деликатно обращались к нему – Хач Саркисович, хотя сам он с непривычки протестовал и предпочитал, чтобы и здесь кликали его как в нормальных торговых рядах – исключительно по творческому псевдониму Хачик. Люсиному папу такое было страшно невдомёк, потому что ранее он всегда считал, что «Хачик» это русское народное ругательство. Оказалось же, что этих шельм так пометил ещё всевидящий господь бог. Кто бы мог подумать?!


В отсутствие гордой и чересчур зоркой мамы Нашхун Хачик Саркисович видимо пользовался у торговок немалым авторитетом, а также довольно существенными преференциями, выражавшимися в некотором количестве отборной «пересортицы», которую он иногда широким жестом выставлял на общий с профессорами обеденный стол. Спустя время он сам же и оценил свой вклад в продовольственную безопасность постепенно и неуклонно обживаемой семьи. Принялся заявлять, что всех тут кормит, тянет на себе и ему сильно невдомёк, как они до его появления не умерли с голоду. Продукты Хачик и вправду приносил, хотя и немного, но почти всегда отличного качества. Марку не терял. Порой за неделю, а то и за две, до их массового появления в продаже. С завидным чувством исконного самоуважения Хач Саркисович при этом заявлял, что, например, настоящие грунтовые, а не тепличные помидоры самыми первыми в городе появляются именно у него. Даже у прокуроров их нет, а у Хачика есть, вот так. Это Хачик, в частности, выяснил во время нового вызова его к районному прокурору по поводу очередных мутных дел его сына Гайки, опять схваченного стражами порядка во время проведения оперативных мероприятий на территории рынка.