Но в нём, лиловом, столько сплетено,
И так дрожит растерянное веко,
Что в сумерках неспящее окно
Покажется важнее человека.
***
Ведьмы над городом. Сердце сквозит,
Рана сырая остыла.
Бродит по улицам после восьми,
Бьёт кулаком в колотило.
– Что сторожишь? Или, может, кого?
– Ветер я, сумрачный ветер.
С первой вернулся войны мировой,
Был на второй и на третьей.
Вот обхожу я дворы и дома:
Есть ли живые покуда?
Смотрит в меня обнаглевшая тьма
Взглядом безбожного чуда.
Смотрят собаки из лютой тоски
И мертвецы смотрят косо.
Кровь оторвётся с железной доски —
И загрохочут колёса.
Ржавчиной сыплют и души везут,
Ночь рассекая, составы.
Хочешь, тебе подарю я слезу
Бывшей, как солнце, державы?
Ведьмы когда перейдут за порог,
Дай наглотаться им вволю.
Будешь как я, если милует Бог,
Жать умертвлённое поле.
***
Прозрачнее, легче и тише.
Закроешь глаза – и порой
Такое родное услышишь
Внутри пустоты мировой.
И столько печали нахлынет,
Сойдясь на холодной меже
Серебряным светом полыни
И тьмой в догоревшей душе.
Но стиснет сердечную мякоть
Влюблённое эхо вдали,
Когда невозможно не плакать,
За ним уходя от земли.
***
Нам сделали прививку временем —
Мы пережили и пошли
На Божий свет из Божьей темени,
В плащах из неба и земли.
Мы шли над всем, мерцали факелы,
И ветер, моросью клубясь,
Гудел в лицо трубой архангела
И вслед бросал густую грязь.
Молчали все, никто не спрашивал.
Кончались суша и вода,
И падал снег дыханья нашего
На золотые города.
Зажглись костры за перелесками,
А снег кружился добела,
Сплетаясь огненными всплесками
Вокруг Господнего чела.