– Что?
– Что смеяться приходится сквозь слезы.
– Слава, чего ты хочешь от меня?
– Я от тебя? – удивилась Мирослава. – Это ты от меня чего-то хочешь.
– Не чего-то, а чтобы ты помогла мне найти эту чертову Фею!
– Нет, – покачала головой Мирослава, – ни за что на свете я не стану помогать тебе искать эту добрую женщину.
– Добрую?! – вытаращил глаза Наполеонов.
– Угу.
– Может, она и не женщина вовсе, – пробормотал Наполеонов.
– В смысле?
– Рост у нее гренадерский. Говорит басом.
– Да ты что?
– Да. Но в тоже время у нее руки красивой формы.
– С маникюром? – тотчас среагировала Мирослава.
– Не знаю. Вроде бы на ней обтягивающие перчатки до локтя.
– До локтя?
– Да! Только красные!
– Тогда тебе нужно обойти салоны, торгующие подобным товаром.
– Ага. Их в городе пруд пруди. К тому же их можно купить по интернету!
– Тоже верно.
– А до этого твоя так называемая добрая женщина отрубила руку борцу с наркотиками.
– То есть? – брови Мирославы приподнялись.
– А так, – вздохнул Наполеонов, – майора этого, вообще-то, давно подозревали в злоупотреблении служебным положением. Но за руку поймать не могли.
– И теперь ее отрубили? – спросила Мирослава.
– Точно.
– Потерпевший жив?
– Жив. Лежит в больнице.
– Подозреваемые есть?
– Есть. Фея!
– А если подойти к делу прозаичнее?
– Мать одного парня. Она и под описание подходит! Росту в ней около двух метров! Туфли носит сорок четвертого размера и голос грубый! Всю жизнь трубку изо рта не вынимает. У меня сложилось такое впечатление, что она и родилась с ней.
– Почему подозрение пало на эту женщину?
– Многие слышали, в том числе и полицейские, как она обещала, что он дорого заплатит за свою подставу.
– Подставу?
– Да! Я тебе об этом и толкую уже битый час, – начал раздражаться Шура. – Мать парня и сам парень с самого начала утверждали, что наркотики сыну подбросили. А теперь вот и сам оборотень в погонах признался.
– Признался-таки? – несколько удивилась Мирослава.
– Да, как только пришел в сознание. Указал также всех тех, кому он до этого подкидывал наркотики.
– С чего бы это такое раскаяние?
– Сказал, что Фея велела признаться во всем, иначе…
– Что иначе?
– Он не сказал! Разрыдался как малое дитя и пообещал исправиться.
Мирослава невольно рассмеялась и спросила:
– Тогда какие претензии к Фее?
– Слава! Ты шутишь, что ли?! Пока она рубит руки, а скоро начнет рубить головы.