вернулся после своего экспериментального полёта на скорости, близкой к световой. Это важный шаг для человечества в исследовании дальнего космоса, и я горжусь своим экипажем – их стойкостью и профессионализмом.
Рядом, чуть в стороне, стоял Рао, даря ей ободряющую улыбку. Ли-вэй промокнула глаза платком, будто её слепил яркий свет, а может, на неё нахлынули чувства. Доктора Рассел видно не было – Делакруа предположила, что та рыскает по кораблю в поисках технических неполадок.
– Капитан, – подняла руку одна из журналисток, – верны ли слухи, что последний импульс для торможения в атмосфере вызвал повреждения структуры корабля?
Делакруа постаралась сохранить спокойствие:
– Мы вывели судно за пределы стандартных расчётных нагрузок, это правда. Но наша инженерная группа под руководством доктора Рассел обеспечила лётную пригодность. Да, есть микроповреждения, однако ничего критичного.
– Сталкивались ли вы с какими-то неожиданными явлениями на почти световой скорости? – спросил другой репортёр.
Она сделала короткую паузу. Да, подумала она, мы столкнулись с самыми границами здравого смысла. Но вслух ответила уверенно:
– У нас есть обширные журналы данных для анализа: особенно интересны эффекты гравитационного линзирования. Именно ради этого мы и летали – испытывать пределы возможного.
На краю пресс-зоны Делакруа заметила Эстер Кейн, наблюдавшую за ней молча и сосредоточенно. Капитан чувствовала, что психолог оценивает её манеру держаться, делая какие-то внутренние пометки. Почти физически ощутила нарастающее давление: впереди ожидали большой отчёт о миссии, психологические тесты и нежелательное внимание публики.
Когда короткая сессия «вопрос—ответ» завершилась, половина стульев уже опустела, а тени к этому моменту окончательно слились с ночной темнотой. Переносные прожекторы освещали Солстис мёртвым светом, подчёркивая каждую вмятину и царапину. В воздухе гудела техника, словно колыбельная из металла и электричества.
Делакруа вздохнула с облегчением, отходя от трибуны. Слабая пульсирующая боль стучала в висках. «Всё, – сказала она себе, — надеюсь, самое трудное позади». Теперь оставалось лишь внести окончательные записи в бортовые журналы, пройти медицинские осмотры и поговорить с доктором Кейн. Те едва не катастрофические моменты при торможении – и странные видения, которые мелькали у неё на периферии зрения, – пусть останутся в глубинах памяти.