Мол, негоже девице, да еще благородных кровей, сидеть в заточении. Моего же мнения он не спрашивал. Так, князь Гринвур озаботился, чтобы род Руджера не оборвался, а я не стала легкой добычей для какого-нибудь сердцееда. Признаться честно, князь Гринвур переживал лишь о том, что из-за брака, в который я могу вступить, он лишится княжества, если у меня родится сын, а мой муж пожелает вернуть наследнику его родные земли.
Поэтому-то дядюшка Грин придумал хитрый план, о котором мне стало известно лишь тогда, когда всё было решено. Я должна стать женой некоего лорда с севера, который живет так далеко от Межречья, что не покусится на южную землю.
По крайней мере, я думала так, когда выслушивала дядюшку, а тот расхаживал перед советниками и заявлял, что княжна Иолана из Норвилла станет прекрасной супругой для лорда Орнафа.
Кем был этот лорд, как он выглядел, я, конечно же, не знала. Впрочем, как ничего не знала о северных землях. О них ходили легенды – одна страшней другой, и все же дядюшка уверял советников, которые по итогу встали на его сторону, что мне самое место быть рядом с таким выдающимся, грозным воином с севера. Лордом, который нос свой не высовывает из земель, покрытых вечными снегами.
– Как ты? – нянюшка Нона протянула сухую кисть. Я бережно оплела ее тонкие крючковатые пальцы и несмело улыбнулась.
Нянюшка была единственной, кто всегда поддерживал меня. Но кто будет спрашивать старую женщину, век которой уже закончился, как должна жить или за кого должна выходить молодая княжна?
Ноннану никто не спрашивал. Ей позволили доживать свои дни в Вороньей башне, а я заботилась о нянюшке столько сколько могла. Так как некогда заботилась обо мне она, заменив и мать, и старшую сестру, и лучшую подругу. Та, кому я доверяла все свои секреты и та, к кому я приходила за советом. Вот и сейчас я хотела получить от нянюшки совет.
– Тревожно мне, – призналась я, опуская голову. – Сердце не на месте.
– Боишься будущего своего?
– Всего, няня. Я боюсь всего.
– Ох, зря ты так терзаешь свое сердце, маленькая княжна, – она сжала мою ладонь. В ее руках все еще была сила. – Твоя матушка тоже боялась, но, встретив твоего отца, влюбилась в него и больше знать ни о ком ничего не желала.
Я улыбнулась, ощутив, как ком сдавил горло. Любовь у моих родителей была яркой, как солнце, жаркой, как пожар. Встретив друг друга, они больше не разлучались до самой смерти матушки. Отец в тот день почернел от горя, а его волосы стали серыми, словно покрылись пеплом. Мне было горестно вспоминать о них, и все же я хранила в сердце любовь, которую дали мне родители.