Но таким «туристам» неведома радость открытия первозданного мира, где еще не ступала нога цивилизованного человека, способного изгадить первобытную чистоту колёсами своего джипа. Им неведома изнуряющая усталость на пределе физической выносливости, бодрость тела и духа, после утреннего купания в ледяной воде. Им неведома радость победы, распирающая душу, когда стоишь на вершине покорённой горы, и весь мир расстилается у твоих ног. Когда далёкий горизонт вспучивается дугой, и ты понимаешь – Земля круглая, и я это вижу воочию. На лазурном берегу такой горизонт не увидишь. А по окончании похода, вспоминая пережитые трудности и проклиная себя за потраченные силы, понимаешь, что трудности забудутся, силы восстановятся, впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь, а эмоционального заряда до следующего года.
Так, обсуждая прелести дикого туризма, Роберт с Николаем карабкались по распадку к очередному перевалу. Под ногами хлюпал жидкий ручеёк, всё время терявшийся в камнях и зарослях ольховников.
На ночлег устроились, разбив лагерь на проплешине в вершине распадка. Рядом, из под камней, пробивался родничок, который обеспечивал их водой. Пока Николай кашеварил, Роберт взобрался на ближайшую вершину, чтобы осмотреться и определиться на местности. Перед ним открылась горная страна, и путь их пролегал через неё, ныряя в распадки и взбираясь на вершины. Позади, спускаясь по распадку, их дорога пряталась в широком море тайги, раскинувшемся до самого горизонта. И нигде не видно было присутствия человека, только дым костра подавал сигнал всему окружающему миру, что здесь есть люди.
Можно без конца описывать трудности, которые они преодолели и еще предстоит преодолеть. Но цель экспедиции была иная, к исходу недели похода они вплотную приблизились к ней. У подножия очередного горного хребта текла река, достаточно широкая и бурная, чтобы с ходу её форсировать. Поэтому решили поставить палатку на высоком берегу и отдохнуть до утра. Вода в речке была достаточно тёплой, можно было искупаться и хорошенько помыться перед восхождением. Площадку, на которой поставили палатку, прикрывали большие тополя, и дым костра терялся в их широких кронах, растворяясь в сгущающихся сумерках. За речкой, на фоне темнеющего неба, вырисовывался силуэт горной вершины, опоясанный в середине склона остроконечными скалами, торчавшими в небо, словно растопыренные пальцы.