Смерть Петровича всколыхнула Каменский. Официальная версия – сердечный приступ – никого не убедила. "От сердца волосы не белеют," – шептались старухи у подъезда. "От сердца глаза так не выпучиваются," – вторили им мужики у пивной.
Михаил сидел в своём кабинете, разложив перед собой находки последних дней: загадочный дневник, платок с тёмными пятнами из церкви и фотографии с места смерти Петровича. На столе дымился третий за утро кофе.
Телефонный звонок разорвал тишину.
"Товарищ участковый," – голос отца Владимира звучал непривычно встревоженно. – "Вы должны приехать. Немедленно."
______________________
Даниил сидел на качелях в старом дворе. Его ноги не доставали до земли, и он просто покачивался, глядя на облака. В его памяти всплыл другой день, три года назад…
_Детский сад "Колокольчик", Мурманск. Воспитательница раздаёт альбомы для рисования.
"Нарисуйте свою семью," – просит она.
Даниил рисует чёрными карандашами. На его рисунке – мама и огромная тень за ней, с глазами как две луны. Воспитательница бледнеет, видя рисунок. Вечером она не возвращается домой. Её находят через неделю в лесу, всё ещё сжимающую альбом._
Мальчик моргнул, возвращаясь в настоящее. Качели скрипнули.
_________________________
В церкви было холодно, несмотря на июльскую жару. Отец Владимир ждал у алтаря, нервно теребя крест. Рядом стояли двое незнакомцев в строгих костюмах.
"Знакомьтесь," – священник кивнул на гостей. – "Представители особого отдела патриархии."
"Хранители Печати," – представился старший из гостей, его глаза были тусклыми, словно выцветшими от того, что им довелось увидеть. – "Наш орден существует при церкви с семнадцатого века, со времён раскола. Но наши корни уходят глубже, к временам первых христианских миссионеров на севере."
Михаил заметил странные шрамы на руках мужчин – витиеватые символы, похожие на те, что он видел в найденном дневнике.
"Каждый из нас проходит обряд посвящения," – пояснил младший, перехватив взгляд участкового. – "Эти знаки – печати, сдерживающие тьму. Мы платим кровью за право стоять на страже."
Они развернули на алтаре древний свиток. Пожелтевший пергамент был исписан на церковнославянском, но между строк виднелись символы более древнего языка.