– Девушка, у вас что-то случилось? Помощь нужна?
Теряю счет времени, умирая внутри, и не сразу реагирую на звучный голос, раздающийся из приоткрытого окна черного внедорожника. За рулем сидит мужчина, чьего лица я не могу разобрать из-за застлавшей все пелены, и нетерпеливо постукивает пальцами по оплетке руля, пока я пытаюсь сложить слоги в слова.
– Те-те-телефон замерз. Не могу такси вызвать. А мне к дочке надо-о-о.
Заикаюсь, захлебываясь рыданиями, и боюсь, что незнакомец примет меня за умалишенную. Но он лишь плотнее сжимает губы и распахивает пассажирскую дверь.
– Садитесь. Подвезу.
– С-с-спасибо. Я заплачу.
– Не нужно ничего. Праздник все-таки. Время чудес.
Басит добрый волшебник, а я неуклюже вскарабкиваюсь в автомобиль и некрасиво размазываю влагу по щекам, почему-то не думая о том, что мужчина может оказаться маньяком или насильником.
– Далеко ехать?
– Не очень. Минут пятнадцать, наверное.
Диктую несмело адрес и обессиленно откидываюсь в кресле. Внутренности покрываются изморозью, хоть в салоне очень тепло, а я не произношу больше ни слова, пока мы медленно катимся по заснеженной дороге.
Оплакиваю несбывшиеся мечты и тлеющие надежды и так же неповоротливо выползаю из автомобиля, когда он притормаживает у нужного дома.
– Вот, возьмите, пожалуйста.
Протягиваю выручившему меня незнакомцу купюры, но он отрицательно машет головой и мягко улыбается.
– Не нужно, девушка. Не плачьте больше никогда. А если будете плакать, то только от радости. Счастливого Нового года.
Желает он искренне и стартует с места, наверняка направляясь к семье. А я бреду к подъезду и поднимаюсь пешком по лестнице, потому что лифт не работает. Жму на кнопку звонка и встречаюсь взглядом со свекровью.
– Ника, дочка, что произошло?
– Ничего.
Ее голос наполнен тревогой и беспокойством, но я не могу выцарапать из себя и толики ужасающих подробностей. Поэтому бочком протискиваюсь в коридор и медленно разуваюсь.
Не раздеваюсь, шмыгая в ванную комнату, и долго умываюсь, пытаясь привести в подобие порядка зареванное краснющее лицо. Кожу покалывает от ледяной воды, сердце царапает теми же острыми иголками, но я не позволяю истерике взять верх.
Покидаю свое убежище с фальшивой улыбкой, приклеенной к лицу, и направляюсь в зал, где моя ничего не подозревающая дочка клеит бумажную гирлянду.