Торм слушал его, погружаясь в полусонное забытье. И вдруг мысль простая и болезненная, вырвала его из этого состояния. В том, что случилось, было что-то нелогичное.
Его ранили в живот, хотя защитный кокон находился в отличной форме, и пули обязаны были пройти мимо. Но тут все понятно. Он хотел защитить Славика и единственное, чем мог ему помочь, это развернуть свой кокон и прикрыть его линиями судьбы. От удара головой о борт грузовика Торм потерял сознание, но, должно быть, все-таки успел выполнить задуманное. В том, что, оставшись без линий защиты, он схлопотал кусок свинца, ничего удивительного не было.
Непонятно другое – как он выжил? Единственное, чем это можно было объяснить, пока Торм находился в беспамятстве, его тело "пило" чужие силы. А значит, кто-то принесен в жертву.
Торм проглотил колючий комок, выросший в горле, и оглядел беззаботно жующего лапшу Славика. С его товарищем все было в порядке. От сердца немного отлегло – пришла мысль, что, возможно, натренированное десятилетиями тело и при полной "отключке" сматывало нити осторожно, со всех по чуть-чуть.
– А где другие? – спросил Торм.
Славик вздохнул и поставил лапшу на окно.
– С Лысым все в порядке. А Вася… он умер.
Торм не своим голосом спросил:
– Как?
– Глупо, вот как, – Славик явно был раздосадован, – его и задело-то совсем не сильно. Не ранение, а срамота одна – зад прострелили. Я его к племяннице своей определил. Он хоть и не наших кровей, но мужик был что надо, а ей уже давно замуж пора. Думал, на почве перевязок они и сойдутся. А когда Васек подлечился, они с Лысым напились и в соседнюю деревню на мотоцикле рванули – за добавкой. Губит вас, русских, водка! И ведь знаете же, что это так, а толку… В общем, перевернулись они. Лысому хоть бы хны, а Васек шею свернул – никакая колдунья не поможет.
– А меня навещать заходил?
– Нет, – покачал курчавой шевелюрой Цыган. – Старуха никого ближе, чем на пять метров, никого к вагончику не подпускала. Я, вот, только второй день как прихожу.
Торм вздохнул посвободнее. Ближе пяти метров… – это многое проясняло.
– Мне надо поговорить с ней, – сказал он.
…Дальнозоркие глаза женщины – черные угольки, подернутые пеплом времени, смотрели на него чуть насмешливо.
– Сразу догадалась? – спросил Торм, – с интересом разглядывая ауру матери. Она была не из их числа – вместо тугого серого кокона под украденными нитями судьбы перед ним сияла колонна чистого голубого света. Не очень яркая, но спокойная.