– Они беспочвенны и безосновательны, – ответил Александр. – Что-нибудь еще?
– Вы обвиняетесь в том, что являетесь иностранным шпионом!
– Неправда!
– Нам сообщили, что вы жили по поддельным документам, – сказал Миттеран.
– Неправда, мои документы подлинные, – возразил Александр.
– Вот бумага, в которой сказано о том, что мы проинформировали вас о ваших правах согласно статье пятьдесят восемь Уголовного кодекса тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Подпишите.
– Я ничего не буду подписывать, – заявил Александр.
– Человек, лежавший в госпитале на соседней койке, сообщил, что слышал ваши разговоры, как он считает, по-английски с врачом из Красного Креста, который навещал вас каждый день. Это правда?
– Нет.
– Зачем врач приходил к вам?
– Не знаю, в курсе ли вы, почему солдаты попадают в отделение интенсивной терапии госпиталя, но я был ранен в бою. Может, вам стоит поговорить с моими командирами. Майор Орлов…
– Орлов погиб! – выпалил Миттеран.
– Сожалею об этом, – вздрогнув, произнес Александр.
Орлов был хорошим командиром. Не Михаилом Степановым, но все же.
– Майор, вы обвиняетесь в том, что вступили в армию под вымышленным именем. Вы обвиняетесь в том, что являетесь американцем Александром Баррингтоном. Вы обвиняетесь в совершении побега по пути в исправительный лагерь во Владивостоке, будучи осужденным за антисоветскую агитацию и шпионаж.
– Все это наглая ложь! – заявил Александр. – Где мой обвинитель? Хотелось бы с ним встретиться.
Какая по счету эта ночь? По крайней мере, следующая? Уехали ли Таня с Сайерзом? Александр знал, что если уехали, то взяли с собой Дмитрия, и тогда НКВД будет очень трудно утверждать, что обвинитель есть, когда сам обвинитель исчез, как один из членов сталинского политбюро.
– Я не меньше вашего хочу добраться до сути, – с вежливой улыбкой произнес Александр. – Возможно, даже больше. Где он?
– Здесь не вы задаете вопросы! – завопил Миттеран. – Мы будем задавать вопросы.
Беда в том, что у них больше не осталось вопросов. Но они вновь и вновь задавали один и тот же вопрос:
– Вы американец Александр Баррингтон?
– Нет, – отвечал американец Александр Баррингтон, – не понимаю, о чем вы говорите.
Александр не знал, сколько времени это длилось. Ему светили фонариком в лицо, он закрывал глаза. Ему приказывали встать, что Александр расценивал как возможность размять ноги. Он с удовольствием стоял примерно час, огорчаясь, когда ему приказывали сесть. Он не знал, сколько времени в точности прошло, но, чтобы занять себя во время нудного допроса, принялся считать секунды на завершение каждого раунда, начиная с «Вы американец Александр Баррингтон?» и кончая «Нет, не понимаю, о чем вы говорите».