Школа рисования была последней каплей. Раньше Лиза любила тихие часы за мольбертом, где каждый мазок кисти погружал ее в совершенно иной мир, но теперь это стало напоминанием о нехватке времени. Картины, которые раньше казались окнами в другие измерения, теперь были лишь заданиями, которые нужно поскорее закончить.
Однажды вечером, когда в доме еще витал запах отбивных, которые семья съела на ужин, Лиза решила, что больше не может так продолжать. Она нашла родителей в гостиной, где мама, Ольга Алексеевна, вязала шерстяные носочки для всех членов семьи, а папа, Андрей Викторович, листал новости в телефоне после долгого рабочего дня.
“Мама, папа, мне нужно с вами поговорить,” – начала Лиза, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.
“Конечно, дорогая,” – улыбнулась мама, отвлекшись от вязания. “Что случилось?”
Лиза вздохнула, собираясь с духом.
“Мама, я… я больше не хочу ходить на рисование. У меня слишком много дел. Я устаю.”
Мама удивленно посмотрела на нее, затем на мужа, и снова на дочь.
“Но ведь ты так хорошо рисуешь. Ты не можешь просто бросить!”
“Я знаю, но мне нужно время. Время, чтобы отдыхать, восстанавливаться после тренировок, быть с друзьями. Мне кажется, я теряю свое детство.” – возразила Лиза.
Диалог, начатый с простой жалобы, перерос в бурный обмен мнениями. Мама настаивала, отсылаясь к собственным неисполненным мечтам детства.
“Ты не понимаешь, Лиза, когда я была маленькой, мне не позволили заниматься рисованием. Это была моя мечта. Теперь у тебя есть эта возможность, и ты хочешь её отбросить?” – сказала мама повышенным тоном.
Лиза взволновано ходила по комнате, а её слова застревали в горле. Она пыталась объяснить, что её интересы изменились, что рисование уже не приносит ей той радости, что прежде. Это была эмоциональная карусель, которая вращалась все быстрее с каждым аргументом и возражением.
Андрей Викторович медленно отложил телефон. Он поднялся и плавно подошел к Лизе, положив руку на её плечо.
“Давайте сядем и спокойно всё обсудим,” – предложил он, указывая на мягкий диван. Он подмигнул Ольге Алексеевне, которая на мгновение растерялась, но затем улыбнулась в ответ.
Усадив семейство на диван, Андрей Викторович начал говорить, при этом его голос был твёрдым и успокаивающим:
“Доченька, давай еще разок, почему ты хочешь бросить рисование?”