– Чёрт, объектив!
Она подняла глаза, стряхивая воду с ресниц, и попыталась разглядеть, кого сбила с ног. Перед ней стоял парень в тёмной куртке, с растрёпанными мокрыми волосами, прилипшими ко лбу от дождя, капли стекали по его вискам. Он прижимал фотоаппарат к груди, словно это была самая ценная вещь в мире, укрывая его от воды под старым, потрёпанным зонтом с погнутыми спицами, через который уже просачивались тонкие струйки. Его лицо было напряжённым, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию, но глаза – тёплые, почти карие, с золотистыми искрами, отражёнными от света ближайшего фонаря, смотрели на неё с каким-то странным любопытством. Он потирал ботинок свободной рукой, будто проверяя, цел ли он после её «атаки».
– Простите, я не хотела! – выпалила Алина, её голос дрожал от холода, неловкости и остатков злости на этот день.
– Ты мне ногу оттоптала, – сказал он, морщась, но тут же уголки его губ дрогнули в неожиданной улыбке, смягчая резкость слов. – И кадр испортила. Ловила эту лужу с отражением фонарей – идеальный был момент, знаешь, такой, где свет дрожит, как живой, а теперь там только твои кроссовки в главной роли, портят всю композицию.
Алина фыркнула, скрестив руки на груди, чтобы согреться и скрыть дрожь в пальцах. Ей было не до шуток – день и так развалился на куски, как карточный домик под порывом ветра, а теперь ещё этот фотограф со своими претензиями и дурацким зонтом, который едва держался. Но его голос, лёгкий и чуть насмешливый, с тёплыми нотками, которые пробивались сквозь шум дождя, почему-то смягчил её злость, как будто кто-то протянул ей горячую чашку чая в холодный день, когда она меньше всего этого ждала.
– Прости, что не вписалась в твой шедевр, – ответила она с сарказмом, стряхивая капли с лица и глядя на него исподлобья. – Может, в следующий раз повесишь табличку «Не наступать, гений за работой», чтобы я знала, куда не лезть со своими кроссовками?
Он рассмеялся – коротко, но так искренне, что этот звук пробился сквозь гул дождя, шум машин и её собственное раздражение, как солнечный луч сквозь тучи. Алина замерла, сама не понимая, почему её настроение вдруг дрогнуло, как будто кто-то щёлкнул выключателем внутри неё, включив свет в тёмной комнате. Она посмотрела на него внимательнее: куртка промокла на плечах, капли стекали по рукавам, зонт в его руках выглядел так, будто пережил не один шторм и готов был вот-вот развалиться, а фотоаппарат он всё ещё прижимал к себе, словно это была самая ценная вещь в мире, его талисман. Его волосы, тёмные и слегка вьющиеся на концах, блестели от воды, а улыбка, хоть и лёгкая, делала его лицо живым, почти мальчишеским, несмотря на лёгкую щетину на подбородке.