В общем, ничем не примечательная досталась Сережке от родителей внешность. Пожалуй, кроме телосложения – ростом он и вовсе не вышел, был не то чтобы самым низким в классе, но, с учетом общей щуплости, являлся безнадежным «мухачом», если воспользоваться боксерской терминологией. Ну а чем еще прикажете пользоваться, если умение за себя постоять – едва ли не основа для развития полноценной мужской личности младшешкольного возраста. Мелкие часто берут напором, наглостью, вызовом – пытаются превзойти оппонента психологически, если явно уступают «в физике». Но Сережка, ко всем своим достоинствам, получил от родителей в подарок (то ли через воспитание, то ли генетически – это всегда загадка) совершенно не полезную при таких габаритах скромность. Причем это не было комплексом неполноценности – он обладал редким даром адекватно оценивать себя и прекрасно осознавал также и свои преимущества перед другими ребятами – скажем, в ловкости или смекалке. Скромность его была аксиоматична, как то, чему просто-напросто нет никаких альтернатив. Бывают у людей такие качества: мысленно убери его – и все остальные неприкаянно повисают в воздухе, образуя лишь бесформенное облако вместо былого четкого силуэта.
Сережкина неконфликтность обеспечивала ему ровные, полудружеские отношения с большинством ребят, за исключением совсем уж отпетых личностей, время от времени встречавшихся на его жизненном пути. Например, в третьем классе у них появился «новенький», да такой, о котором потом говорили на каждом родительском собрании, употребляя выражения, не слишком приятные для его насупленных предков. Это был второгодник-рецидивист (первую ходку он совершил два года назад) Ковшов. Само собой – по кличке Ковш. Чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно его статуса в социальной иерархии класса, Ковш незамедлительно провел серию показательных выступлений. Сережкина очередь пришла непосредственно 1-го сентября, на перемене между вторым и третьим уроком.
– Ну, давай знакомиться, – с наглой улыбочкой начал Ковш, перегородив Сережке дорогу в коридоре. – Тебя зовут Клопик?
– Хрен тебе в лобик, – неожиданно для самого себя применил не совсем понятную идиому Сережка, прицельно глядя Ковшу в глаза, для чего приходилось изрядно задирать голову. И пока он представлял, как глупо будет выглядеть Ковш со лбом, густо намазанным тертым хреном, тот успел проявить свое несказанное изумление, причем не столько выражением лица, сколько двумя короткими тычками, сначала в солнечное сплетение, а потом – после того как Сережка переломился пополам, удивляясь, куда вдруг пропал весь воздух, – снизу в нос.