За три лекции он так или иначе озвучил все эти события и имена. Так вкусно и ароматно, что в своей тетради по философии, за неимением иного, я задался целью фиксировать эти вехи его воображения.
Все наши фантазии только ради одного: чтобы не задавать себе тех самых вопросов.
На самом деле вся история человечества и все персонажи – суть какого-то улья, охваченного страстями, никоим образом не связанного с тем, что за ним, за этим ульем. Мы копошимся, тремся боками, деремся, расталкиваем, подталкиваем друг друга, тратим всю энергию, чтобы добраться до великой матки в центре улья, почитаемую за некую исходную истину, к которой нужно стремиться. Во всей этой суете производим мед, сладкий и липкий. Обжираемся им, завидуем тем сородичам, у кого меда больше или кто ближе всех дополз до матки. В сладости и липкости кутаемся в обыденности дней, в течении жизни, как в коконы. Вылетаем из улья, вьемся, радуемся солнцу, цветам, воображая счастье, набиваем полные мошны пыльцой и снова воспроизводим мед. Ради того, чтобы жить и кормить матку нектаром. Зачем? Потому что нужно жить, так устроен мир: если ты родился в нем, нужно что-то делать, нужно стремиться если не доползти до матки, то помочь другим сделать это, не оставив зачастую о себе даже памяти. Воображая, что тем самым выстилаешь медом путь к истине, к праведному устройству и смыслу жизни. А потом матка умирает и рождается новая. И новые пчелы облепляют ее.
Столько событий и героев, столько великого и ничтожного. А зачем? Ради чего все эти страсти? Если матки умирают?
Человеческая жизнь – паноптикум. Паноптикум людей, обстоятельств и событий. Которые также только лишь отражение нашего воображения о них. Во многом всё – обман зрения. Какое всё на самом деле – нам не ведомо. Потому что на это всё мы смотрим человеческими глазами. Глазами как отражающие зеркала. И пытаемся убедить себя, что все увиденное, услышанное и воспринятое нами и есть то, чем оно является. Небо голубое, снег белый, космос черный. Такими явления видим мы. Но это не так.
И, конечно же, мы воображаем себе Бога. Не желая задавать себе неприятных вопросов и не находить на них ответы в выдуманном мире. Так легче оправдываться перед непознаваемым.
На следующей лекции он разговорился о сотворении мира из ничего. Право, я не знаю, как иначе назвать тему нашего тогдашнего разговора. О понятии “ничего”. Не было ничего, и вдруг возникло всё. Сначала возникло слово, и слово это было “ничего”. Он говорил о рождении Бога из “ничего”. Сложно говорил, но нам казалось, что мы понимали, о чем это он. Я зафиксировал и сохранил его мысли в тетради. Даже понятия Бога, Высших сил, непознанного мы учимся измерять логикой. Это его слова. Оказывается, в космологии есть целое направление идей, согласно которым что-то возможно создать из ничего. Точнее – из квантовых флуктуаций. Из энергии взаимодействия чего-то с чем-то, порождающего вещество… И есть даже формулы расчетов. Я видел некоторые из них – Паганель написал их на доске. Как из бесконечного гравитационного резервуара получить 1055 граммов вещества. Что-то подобное. Написал обычным мелом по обычной доске в аудитории.