Так было, так есть. Человеческая общность – это миллиарды отдельных ячеек разумного и духовного восприятия, облаченных в материальную плоть. Но сколько бы мы ни твердили о нашем человеческом родстве, о расах, народах и народностях, семьях и друзьях, о любви и ненависти – на самом деле, каждый из нас, заточённый в плоть, одинок в своей жизни, судьбе, грядущей смерти и в том осмыслении, что нас ждет после смерти. Каждый из нас – как отдельный портал некоего энергетического пространства, скрытого в материальном мире, но распознающегося чувствами, предчувствиями, наитиями, поветриями психики, ассоциативными и реминисцентными образами и вдохновенными прозрениями, часто не имеющими логических объяснений. Ни в областях нейрофизики, психологии и психиатрии, ни – тем более – в философских представлениях. И в этой непознаваемости – тоже гармония жизни, какой-то заложенный смысл, породивший эту недоказуемую, но осознаваемую гармонию.
Складывается впечатление, что кто-то для чего-то скрывает от нас истинное положение вещей, обрекает нас на поиск пути, заведомо поставив преграду в понимании бытия. Причем, задумываясь на эту тему, и здесь мы чувствуем какую-то фантомность рассуждений. А возвращаясь в мир привычных вещей, снова, раз за разом, пытаемся – через науку, искусство или сферу духовных поисков – напрягая разум и интуицию, заложенные в деятельность мозга, осознать мир и наше в нем присутствие.
Как будто человечество для того только и создано, чтобы из поколения в поколение, от условных Эмпедокла, Аристотеля, Бэкона до современного и последующего научного совершенствования, от наскальной живописи до нынешних вычурных форм интуитивизма в искусстве, искать ответ на вечные, набившие оскомину вопросы: «Что было первопричиной: курица или яйцо?» и «Какого дьявола все это создано?»! При этом как-то заведомо понимая, что рассчитать ответ на данные вопросы формулами, теоретическими предположениями и духовными исканиями не представляется возможным.
И тут остается только верить. В Господа-батюшку, в инопланетян, в высший разум. И тешить себя надеждой. Надеждой, что наша жизнь и смерть имеет хоть какое-то предназначение, а не является случайной глупостью мироздания. Верить, что в мире все устроено не просто так, что в видимом материальном свете, а также в «темных материи и энергии» есть какая-то изначальная идея, и кто-то или что-то за всем этим стоит. И вот эти – допустимые в воображении – силы, на поиск которых, как самые большие земные телескопы, настроены наши вера и надежда, зовутся в человечестве Богом.