Звуки, рождаемые флейтой, не были просто мелодией – они казались живыми, чуждыми человеческому слуху, будто сами ноты рассекали воздух, оставляя за собой тонкие, невидимые трещины в самой ткани реальности. Их невидимые нити обвивали Кайю, ускользали сквозь пальцы её разума, затягивая в неведомую глубину.
С каждым шагом в сторону женщины мир вокруг становился всё более странным, будто терял привычные очертания и подчинялся иным, непостижимым законам. В этом звучании, в зыбкой игре света и тени таилось нечто пугающее, но сама женщина, стоявшая в самом его центре, не внушала страх. Напротив – её присутствие, словно тихий глаз бури, поглощало хаос, оставляя Кайю на границе света и безмолвия.
– Ты слышишь, да? – её голос, низкий и глубокий, прозвучал раньше, чем Кайя успела сделать шаг вперёд. Это было не просто обращение, а вызов, излучавший ту же странную гармонию, что и музыка флейты.
– Что? – Кайя замерла, почти не осознавая, что она уже подошла к женщине, чувствуя, как её дыхание стало быстрым и нервным, а внутри всё сжалось. Этот момент казался бесконечным. Она мельком оглянулась на проходящих мимо людей, но никто не обратил внимания на эту странную женщину. Все двигались, словно не замечая её, как если бы она была частью воздуха, прозрачной и несуществующей. Взгляд Кайи вернулся к женщине, и она почувствовала, как тишина вокруг её фигуры становится ещё плотнее, как будто весь мир только для неё и для этой встречи.
– Песню. Зеркала всегда поют, если знать, как слушать, – ответила женщина, её голос теперь был лишён эмоций, как будто она сама не была частью этого мира. Глаза её были пустыми, белыми, как безжизненные стёкла, с которых давно исчезло отражение, но это не мешало ей смотреть на Кайю с какой-то странной, мистической точностью. Эта женщина была слепой, но её слепота не была недостатком, это была черта, которая, казалось, давала ей нечто большее – прозорливость, особое восприятие.