Строгость может быть как врожденной, так и напускной. Следование правилам не гарант счастливого существования, особенно, если учесть, что жизнь не предсказуема».
Остаток завтрака прошел в более непринужденной атмосфере. Миссис Маккензи оказалась очень милой и приятной собеседницей. Она, являясь формальной хозяйкой, продолжила знакомить английскую гостью с историей замка. Но звучало это не как нудное перечисление, а как занимательная заочная экскурсия с множеством лиричных отступлений:
– Милая, управление замком требует особой концентрации внимания, необходимых знаний и прозорливости ума, – миссис Маккензи аккуратно сложила тканевую салфетку и задержала взгляд синих глаз на гостье. – Роберт стал вождем клана очень рано. Ему тогда исполнилось двадцать три.
Оливия удивленно приподняла бровь:
– Двадцать три?
Последовал медленный кивок.
– А сейчас ему сколько? Ой, извините, – англичанка испуганно прикрыла рот ладошкой и густо покраснела из-за своей же бестактности.
– Милая, все в порядке. Роберт уже порядка двенадцати лет является вождем клана. Может, в начале многие со скепсисом относились к столь молодому лидеру, но мой племянник доказал, что он достоин доверия клана и горцев.
– А кто до него был вождем?
– Его отец, брат моего мужа, – в синих глазах застыла грусть. – Малькольм Маккензи, 4-й граф Кромарти.
Наступила пауза. Рассказчица быстро заморгала, разгоняя выступившие слезы, и затараторила:
– Родители Роберта гордились бы им, – затем поджала губы и спустя очередную паузу дрогнувшим голосом поделилась. – Если бы не та автомобильная авария, все было бы по-другому.
– Мои соболезнования…
Голова миссис Маккензи поникла. Последовал вздох, а за ним тихая исповедь:
– Прошло столько времени, а кажется, будто эта трагедия произошла только вчера. Когда этот мир покидают дорогие близкие нам люди, они словно забирают частичку нашего сердца, оставляя пустоту, которую пытаешься заполнить воспоминаниями. Разными воспоминаниями, обычно самыми счастливыми, но и они со временем меркнут. Выцветают, подобно старым фотографиям в альбоме, – тетя вождя Маккензи, грациозно расправив плечи, выпрямилась на стуле. Ее теплые синие глаза внимательно скользили по безэмоциональному лицу англичанки.
Услышанные слова навеяли мысли о покойном деде-кельтологе. И Оливия, уставившись в свою пустую тарелку, молчала. Она не шевелилась. Просто замерла.