Постепенно ливень переходит в обычный дождь, а тот – в легкую изморось. В это время хорошо сидеть дома у окна и смотреть, как за окном медленно сгущаются сумерки. Все. Пора спать.
А завтра опять ясное солнышко и умытая листва. Потом пляж и полуденный солнцепек. Затем опять фиолетовая туча на горизонте. И бушующие потоки с неба.
А напоследок дня – ленивые капли в водосточных трубах:
– Кап – кап.
И опять:
– Кап – кап.
И так изо дня в день. Много раз подряд. Вот что такое настоящий «день сурка».
Лепестки сакуры
В детстве мне особенно нравилась Первомайская демонстрация. В Мукачево в это время года всегда было по-летнему тепло. Мы ходили колонной в черных сатиновых трусиках и белых маечках, всегда по одному и тому же маршруту, и я с замиранием сердца ожидал, когда же наша праздничная колонна пройдет по улице Московской, где в это время всегда цвели высокие деревья сакуры и вся мостовая была усыпана розовыми лепестками.
Я узнал, как называются эти деревья только недавно, когда начал смотреть в интернете фотографии цветущих деревьев. Мама называла их «китайская роза», но это было неправильно. Китайская роза – это гибискус, у которого цветы красивые, но совсем другие. Они цветут только один день, и китайская роза – это кустарник, а не дерево.
Сакурой называют деревья семейства розовых, подсемейства сливовых (вид – вишня мелкопильчатая), цветы которых исполняет чисто декоративную функцию, то есть не дают плодов.
Когда задувал легкий ветерок, тысячи розовых лепестков пускались в свой последний полет. Иногда мне снится далекое детство, где самое трогательное воспоминание связано с этим полетом. Кажется, и сам я лечу, и так больно и сладко сжимается сердце, и хочется плакать, и я просыпаюсь, и снова утыкаюсь в подушку для того, чтобы вернуть этот сон.
Мое детство с каждым годом отдаляется все дальше и дальше, и с каждым осознанным стремлением вспомнить его, рассыпается и улетает, как те лепестки.
Охота в Закарпатье
Поздней осенью, еще до рассвета мы с отцом вышли из автобуса за селом Пестрялово. Стоял густой туман, и редкая машина, проходившая за соседним пригорком, сначала высвечивала причудливый столб света, бьющий высоко в небо, и только потом доносился звук ее мотора, а затем появлялось смутное очертание кузова.
Мы зашли в виноградники, и размокшая земля сразу облепила наши сапоги тяжелыми комьями. В довершение с рассветом пошел холодный осенний дождь. Он казался бесконечным, и скоро наши телогрейки набухли от влаги и сделались вдвое тяжелее. Но сколько бы мы не ходили вдоль виноградников, ни одного зверька даже не увидели.