– Нет, – сказал отец, когда мы совсем выбились из сил, – в такую погоду заяц сидит плотно и выскочит только в том случае, если мы на него наступим. А это, сам понимаешь, случается очень редко. Делать нечего. Давай-ка мы с тобой перекусим, а там посмотрим, что делать дальше.
В поисках подходящего укрытия, мы набрели на одинокий сарайчик. Он был доверху забит сухими поленьями, поэтому укрыться от дождя в нем не удалось. Зато поленья прекрасно годились для костра, который мы развели с подветренной стороны строения. Прячась за стенкой сарайчика, мы развесили для просушки наши телогрейки и принялись за приготовленные мамой бутерброды. Дождь все не прекращался, и спешить нам было некуда.
Отец принялся рассказывать свои бесконечные истории, а я внимательно его слушал. Некоторые истории я знал уже чуть ли не наизусть, но мне все равно приятно было их слушать. Время от времени, мы проверяли, достаточно ли высохли наши телогрейки. Ждать пришлось довольно долго. Все это время мы с отцом, не таясь, громко разговаривали и, когда собрались уходить, время уже перевалило за обеденное. Мы затушили костер, проверили, не остался ли за нами мусор, и пустились в обратную дорогу.
У нас был строгий, годами проверенный порядок движения на охоте. Отец всегда шел впереди с ружьем наперевес, держа его дулом влево, а я шел справа и немного сзади. Так было нужно, чтобы случайно не попасть под выстрел отца. Но едва мы тронулись, как буквально из-под ног выскочил заяц и помчался вдоль проволочной изгороди.
– Это он специально поближе прискакал, чтобы послушать наши россказни, – говорил довольный отец, засовывая добычу в свой видавший виды, сохранившийся еще со времен войны брезентовый вещмешок.
В автобусе, который вез нас в город, редкие пассажиры недовольно на нас оглядывались и к чему-то принюхивались. Ничего не подозревая, мы пришли домой и были встречены недоуменным возгласом мамы:
– Вас что, специально прокоптили?
И только тут мы почувствовали, что от нас ощутимо тянет дымком. Как обычно, мама поила нас чаем, а мы наперебой рассказывали ей о наших приключениях. После этого я умылся, даже голову помыл, но все равно, в школе еще несколько дней замечали, что от меня пахнет гарью.
Накануне охоты отец священнодействовал: доставал свой заветный ящичек, в котором хранились запасы пороха, дроби и пистонов, и собственноручно заряжал патроны. Покупные картонные заряды он не признавал, снисходительно называл их «пукалками» и насыпал в многоразовые латунные гильзы полуторную норму пороха.