Входную дверь мужчина пнул с такой силой, что, распахнувшись и ударившись о стену, она страдальчески задребезжала. Витражные стёкла, вставленные в неё для декора, дружно рассыпались на мелкие осколки.
Не обратив на это внимание, Хайс пошёл по широкой белоснежной лестнице вверх, проверяя сообщения от Рюгена. Их не было, а значит – всё в силе. Прохвост всегда очень боялся рассердить своего хозяина.
Зайдя в свою комнату и затворив дверь, благодаря тонкому слуху Хайс услышал, что дом потихоньку стал оживать – слуги выползли из тех щелей, в которые забились, и сейчас пойдут собирать осколки выбитых стёкол. В глубине души шевельнулось желание открыть дверь и явить себя, чтобы получить удовольствие от ужаса на их лицах, но Хайсу было лень.
Небрежным движением сбросив ботинки, он распластался прямо в одежде на огромной двуспальной кровати, застеленной чёрными шёлковыми простынями. Да, хоть тут мог позволить себе такую вольность, благо брат предпочитал его обитель не посещать без самой крайней нужды.
Таковой не было уже пару лет, и Хайс наслаждался частицей своей свободы от привилегированного сброда, окружающего его всюду. Брат… на красивом лице с тяжёлыми скулами появился злобный оскал. Ненависть вновь закипела в душе мужчины.
Треклятый братишка Стерс, которому повезло выбраться из их матери чуть раньше, чем Хайсу. Любимчик публики и папаши, не чаявшем души в старшем сынке, который словно вышел его собственной копией – высоким, статным, голубоглазым блондином со слащавой рожей. Лицо Хайса снова дрогнуло, а ненависть закипела с новой силой.
В детстве Стерс часто потешался над ним, говоря, что мать его «нагуляла», оттого и умерла при родах. За это старший брат получал изрядных тумаков, но отец верил лицемерной лжи своего любимчика, а Хайс сидел наказанным неделями. За особо ярые побои даже, бывало, что в подвале. Но, чёрт побери, оно того однозначно стоило.
Отец подобных слов младшему сыну никогда не говорил, но с возрастом Хайс стал понимать, что он был солидарен во мнении со старшим сынком. Почему вдруг – непонятно: его младший сын просто был похож на мать, а не на отца. Все её сохранившиеся портреты висели именно в доме Хайса, и сомнений в таком простом факте не было – точно такие же, как у неё, ярко-голубые глаза, ровный нос, прямые, цвета вороньего крыла, волосы… Единственная женщина, которую Хайс любил и уважал.