– А что случилось-то? – спрашиваю, сбрасывая пальто.
– Откуда я знаю? – дергает плечами она и забирает мою одежду. – Давай повешу. Бегом к нему.
Я тороплюсь мимо кабинетов по коридору. По дороге чуть не сношу кулер. Перед самым входом в кабинет начальника останавливаюсь. Делаю глубокий вдох и стучу.
– Заходи! – раздается с той стороны.
Я сразу открываю дверь и попадаю в, как всегда, захламленную бумагами и папками комнату начальника.
– Борис Евгеньевич, Света сказала, что вы меня искали.
– Искал, – хмурится начальник, глядя на меня. – Что с лицом? Плакала?
– Все нормально, – отмахиваюсь.
– Что, тебе уже сообщили, что ли? Ничто в этом офисе не утаишь. Бабский коллектив, что с него взять?
– Что сказали? – теперь хмурюсь и я.
– Что ты попала под сокращение.
Когда смысл сказанного долетает до меня, мое лицо вытягивается, и я покачиваюсь. Приходится даже ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть.
Под сокращение? В день, когда я узнала об измене мужа?..
Тошнота опять подкатывает к горлу так резко, что я понимаю, в этот раз встречи с унитазом не избежать.
– Тонь! – наверное, в сотый раз стучит в дверь Света. – Тонь, выходи уже, а? Блин, ну чего ты так побиваешься? У тебя ж Ромка есть! У Евгеньевича не было выбора. Или тебя уволить, или Маринку. А она мать-одиночка. Там по закону не положено. Тонь!
– Да иду я, – отвечаю хрипло.
Убеждаюсь, что меня не будет снова тошнить, и, закрыв крышку унитаза, смываю за собой.
Поправляю одежду и выхожу из кабинки. Света стоит в центре туалета и смотрит на меня с таким скорбным видом, что мне опять становится тяжело дышать.
Судорожно втягиваю в себя воздух и тащусь к умывальникам, чтобы прополоскать рот и умыться.
Все сегодняшние проблемы наваливаются на мои плечи бетонной плитой, и я никак не могу их расправить. Как будто меня то и дело гнет к земле.
– Евгеньевич сказал, что, если захочешь, можно даже не отрабатывать. Он в документах поставит, будто ты отработала, как положено. Но на деле говорит, можешь передать свои дела Маринке и быть свободна. Тебе даже заплатят за это время.
– Как щедро, – хриплю сорванным горлом.
– Тонь, а у тебя что-то еще случилось? Ты пришла уже зареванная.
Вздыхаю и окунаю лицо в воду, которую набрала в ладони.
Прав наш начальник. Бабский коллектив, в котором ни одна тайна не удержится. Так что я не намерена рассказывать Свете о своих бедах.