У них был большой дом с тремя комнатами и большой огород. Я могла иногда зайти в гости, но чаще со мной общался дед, а не бабушка. Она меня как будто ненавидела. Я не помню, чтобы родители моего папы общались с моей мамой.
Однажды, в холодный вечер, всё началось…
Мне было холодно, мои ноги и руки замерзали. Я сбежала от отца, который снова был пьян. Он начал оскорблять меня и маму, а потом выпил ещё стакан водки и начал крушить всё вокруг. Он попытался схватить меня, но я увернулась и выбежала на улицу. Бабушки, матери моей мамы, не было дома. Я даже не помню, где она жила. Она куда-то часто уходила, а потом возвращалась.
Отец боялся бабушку, а теперь он был один против меня и мамы. Я спряталась в будке у собаки по кличке Жулька – это было единственное место, где я могла укрыться, когда отец дрался. Мне казалось, что собака поймёт меня и защитит.
Из дома доносились крики матери, плач и мольбы. Отец ругался. Я слышала звон посуды.
На мне были порванные колготки, которые были мне велики, и старая кофта. Я дрожала от холода. Мне было жаль маму. Я чувствовала её боль и одновременно злилась на отца. Я шептала: «Сволочь, не смей трогать маму! Ненавижу тебя!»
Но я ничего не могла сделать. Я хотела есть, но злость и обида заглушали голод.
Не знаю, сколько прошло времени, но всё стихло. Я увидела, как пьяный отец вышел из дома, упал на землю и снова поднялся. Как только он исчез из виду, я бросилась в дом.
Мама, мама, ты жива? – он ушёл.
Когда я вошла в дом, то увидела, что лицо мамы было в крови, а всё вокруг было в беспорядке. Мама не могла встать сама, её ноги были в синяках и отёках. Она не могла ходить. В помещении стоял резкий запах перегара!
Я не помню, чтобы мама вставала с кровати, ходила по дому или выходила на улицу. Она всегда была в доме, как будто прикованная к кровати. Это было странно и остаётся загадкой для меня до сих пор.
В доме всегда хозяйничала моя бабушка. Я очень любила её, но теперь жалею, что не помню её имени. Она была очень худой, с втянутыми щеками и длинными седыми волосами. Иногда я просила её распустить волосы, чтобы я могла их расчёсывать. Это успокаивало меня, а ей было приятно.
Я часто помогала бабушке. Она доставала откуда-то вязанку сушёного табака, и я помню, как она сидела под окном с самокруткой или папиросой «Беломор». Она часто курила.