Это - страница 2

Шрифт
Интервал


А чтобы «зловредной толстухе» не было одиноко, он включил в список оскорбляемых луну, солнце и «прочий беспорядочно раскиданный по небу флюоресцентный мусор», точно также, общим списком и оскорбив их – ибо слишком уж велика была вероятность, что увлекшись гигантоманией он мог упустить из виду «всех этих тошнотных слизистых дерьмолиз… в смысле, микрофлору», напрочь забыв о роли, которую приписывают ей те, в кого вся эта скользкая мелюзга в итоге и выродилась – «краснозадые павианообразные эволюционисты».

Зато после того, как автор посвятил «наглой шушере» целый абзац, ему осталось лишь выкрутить колесико до упора и размазать по предметному стеклу атомы и нейтрино, «мнительных проныр, чья роль в публичном дискурсе была столь незаслуженно раздута после одного единственного, в меру меткого бомбометания, на которое всем давным-давно начхать».

Что ж, скажем сразу – со всеми своими задачами автор справился превосходно! Настолько, что оскорбились сразу все и за всех: мужчины оскорбились за детей, дети – за женщин, женщины – за веганов, веганы – за животных. И все они, включая чуть было не забытые им растения, «которым сидеть бы, да помалкивать в тряпочку на своих навозных грядках»; включая даже Эллен Дедженерис, «которой навряд ли за всю ее тупую жизнь говорили что-либо более лестное» – все они почему-то вдруг решили оскорбиться за его нападки на транс-людей.

Несмотря на то, что нападки эти не помешали оценить сей труд совсем уже за иные (без кавычек) достоинства (без кавычек) тем немногим, кто за деревьями все же разглядели маковую, так сказать, делянку, участь книги была незавидна. После вступления в силу сорока девяти судебных запретов (по числу штатов США минус Техас, жители которого книг не читают, зато имеют на все свою собственную точку зрения), она исчезла с полок и стала библиографической редкостью; автор же был вынужден скрываться из-за многочисленных угроз со стороны оскорбленных им меньшинств (с кавычками).

Старожилы Чукотки по сей день вспоминают загадочного иностранца, который время от времени врывался в хижины промысловиков тюленины, требовал настоянного на ягеле спирту, песцового жиру и немедленной встречи с «Aliná Kabaeffá». Ни разу так и не получив желаемого, он исчезал в суровой полярной ночи за считанные минуты до приезда соответствующих служб.