Логика его высказывания не сразу дошла до мастеров пера.
Васт явно смутился, не ожидав от напыщенного примитива такой эскапады:
– Можно ли понимать вас в том смысле, что идея чистого искусства понятна современникам?
Взаимный антагонизм, пропитав воздух, делал невыносимым пребывание Гарина вблизи Васта.
– Можно, – зло отрезал инженер. – Но понятна ли эта идея ее проповедникам? – ядовито закончил он.
Публика была ошеломлена. Гарин, воспользовавшись замешательством, гордо покинул арену, чуть не отдавив ногу мрачноватому Борхесу.
В продолжение всей этой пустой для Петра Петровича беседы инженер замечал, что слева их кружок пожирало яростным взглядом бесполое поэтическое создание, словно бы занятое разговором с миловидной девицей. Не успел Гарин сделать и двух шагов, как перед ним нарисовалось неподдающееся идентификации существо:
– Я знаю кто вы…
– Меня знают многие, но кто вы?
– Моя фамилия Ральто, – сказало оно, слегка картавя. – Я состою в объединении «Боэдо».
Гарин нахмурился.
– Я слышал, вы хотите помочь издать сборник «флоридовцам»?
– Я ничего не хочу. А!.. вы тоже – писатель! – догадался инженер.
– Да. Послушайте, не делайте этого. Идея искусства ради искусства ведет человечество в тупик. Их гуру совершенные ничтожества. Бретон (23) выкрикивает квази-коммунистические лозунги на сходках своей сюрреалистической группы и гоняет кроткого Дали за билетами на «Броненосец «Потемкин». Сальвадор ни разу не смог их купить – он не знает, как это сделать. Вот до какого маразма доводят подобные идеи их создателей – что же ждет остальных? Полное оглупление!
– Позвольте узнать, что предлагают такие как вы? – Гарин презрительно смерил неопределенного человека.
– Искусство должно отражать жизнь реальных людей и служить обществу…
– Если вы надеетесь, что уговорите меня выпустить ваш сборник – не тратьте время. В утешение скажу, что и конкурентам вашим не дам ни цента.
Гарина потянуло в сторону, откуда доносились гортанные голоса американцев, напоминающие бульканье льющейся воды.
Фанфары возвестили собранию о начале банкета.
Несколько длинных линий столов, сервированных сверкающим серебром и тончайшим фарфором, казалось, парили над полом. Торжественное великолепие подчеркивалось новизной световых эффектов освещения. В центре залы американский посол с супругой приветствовали гостей, всем своим видом демонстрируя, что ценят каждого из них.