«Где же Весемир?»
Внезапно перед княжичем из тени деревьев вырос воин, огромный, выше его на голову. Не успев опомниться, Олег, повинуясь инстинктам, замахнулся и остриём меча пронзил его насквозь, вложив в это движение все оставшиеся силы.
Лезвие пробило кожаные латы насквозь, показавшись из спины врага. Он захрипел и начал заваливаться вперёд, на княжича. Мужчина дернул рукоять, пытаясь вытащить меч, но ослабевшие руки не слушались его. Поскользнувшись на луже крови, Олег упал, а пронзённый им детина накрыл его сверху, придавив к земле своим громадным телом.
Упершись дрожащими от напряжения ладонями в грудь поверженного неприятеля, княжич тщетно попытался сбросить его с себя. Он был слишком тяжёлым. Не имея возможности подняться, Олег сдвинул голову неподвижного противника набок и выглянул из-под неё.
Вокруг царила кровавая вакханалия. В ревущем, прожорливом пламени, вопя, исчезали люди – свои и чужие. Повсюду лежало было влажно поблёскивающее месиво из грязи, мёртвых тел и отсечённых конечностей.
День стремительно угасал. В багровом свете зарева сражающиеся сливались в единую массу, и было невозможно различить, где свой, а где враг. Неразборчивые силуэты метались по полю брани, сбивая друг друга с ног, рубя и калеча. Пахло смолой, жжеными волосами и жареным мясом. От наполняющей воздух какофонии звуков – криков, воплей, звона оружия – закладывало уши.
Вдруг одна из теней метнулась сбоку и нависла над лежащим на спине Олегом. С замиранием сердца он увидел блеснувшее в её руках короткое копьё, занесённое для удара. Неужели это конец?
«Владыка, впусти детей твоих в чертоги Славийские…»
Внезапно откуда-то сбоку послышался топот копыт. Справа, слева – сверху. «Весемир!» – пронеслась в голове княжича мысль, прервав молитву.
Всадник проскочил прямо над ним, одним ударом срубив нависшую фигуру. Воздух наполнили панические вопли врага, сминаемого натиском конницы.
Олег высунул руку из-под тяжёлого трупа и, что есть сил, закричал, привлекая внимание:
– Тут я! Тут я!
Битва была окончена. Неприятель, охваченный паникой, бежал. Теперь оставалась только одна опасность – быть раздавленным своими же всадниками.